небольшой: мест на пятьдесят. Несколько рядов соединённых между собой тоже неудобных, без обивки, сидений, широкий проход между левой и правой сторонами. Дополнительные стулья и лавки. Бордовые занавеси, голубые стены, рояль и зеркала напротив окон.

Ванька ушёл на репетицию ещё час назад, но, войдя сюда, я так и не нашла его глазами.

Как и Серёжу. Как и Олесю.

Возможно, все они были уже за кулисами. От этой мысли меня снова взяла внутренняя паника. Ладони вспотели, но я сделала глубокий вдох и приказала себе успокоиться.

Надо просто не думать не нём.

Просто не думать… Чёрт, это как раз совсем не просто…

— Пойду программку спрошу, — шепнул мне на ухо Игорь и, качнув занятый пока только нами ряд, прошуршал через его свободный край в сторону зеркальной стенки.

От своих страхов я отвлеклась на шумящих детей, разговоры ребят прямо передо моим носом, а потом долго разглядывала суетящуюся возле сцены Валерьевну. Она была постоянной клиенткой Людки. Приятная женщина, всегда очень лучезарная, энергичная, приветливая и яркая…

Но вдруг рядом со мной кто-то сел. То, что это был не Игорь, я поняла сразу: от Игоря не пахло Ланвиновским «Эклатом», да и хлипкая конструкция под нами практически не прогнулась…

И тут я услышала голос. Девичий, но достаточно низкий, с приглушёнными лёгкой (как мужчины считают — сексуальной) хрипотцой нотками.

— Зачем вы пришли сюда? Добить его?..

Я слегка повернулась, чтобы взглянуть на неё. Угольные, зачем-то крашенные прямо первым тоном, забранные за уши средней длины волосы, естественные низкие брови, довольно миловидное, но сейчас чересчур серьёзное и какое-то болезненное лицо.

— Вы реально хотите довести его? Он и так сам не свой, ему плохо, разве вы не понимаете?.. — тут она сглотнула подступившие слёзы, но я ясно увидела, как они навернулись на её совсем не по возрасту мудрые тёмно-серые, гораздо темнее, чем у Серёжи, глаза.

Я молчала, совершенно растерявшись, но она как будто и не ждала от меня ответа.

— Пожалуйста, уходите…

Но тут у края нашего ряда вновь появился Игорь:

— Девушка, извините…

И она встала. Перед моим обзором оказались её потерявшаяся под белой полуприталенной рубашкой фигурка, короткая юбочка и стройные бёдра в телесных капроновых колготках.

— Если вам хоть немножко на него не всё равно, уходите отсюда… — тихо договорила она. И, уже освобождая Игорю место, повторила почти одними губами: — Пожалуйста…

— Что такое? — снова потревожив наши сидения, спросил меня Игорь.

Но, к счастью, и тут мне отвечать не пришлось. Возмущённый, он уже громко и эмоционально делился со мной новостью об отсутствии программок, и о том, что единственным источником хоть какой-то информации о предстоящих номерах служит «сто раз перечёркнутый», по его словам, список на входе.

Сергей

— Серёжа! Я думала, ты не придёшь! — Черкавшая что-то на двери, в списке участников концерта, Валерьевна оторвалась от своего занятия, чтобы встретить меня традиционной головомойкой. — Мне кто-то сказал, что тебя не будет. Ты почему на телефон не отвечаешь?.. Кто-нибудь распишите эту чёртову ручку и зачеркните там всё!!!

Цокот каблучков и вопли ТВ сопровождали меня аж до самой театралки.

— Серёжа, где гитара?! Так ты выступаешь, или нет?! У нас горит всё, Серёжа, давай быстрей инструмент!

— Гитара у Тимониной! — ответил я, распахивая дверь и с лёту окунувшись в бодрящую атмосферу предконцертного хаоса.

Здесь, в небольшом душном помещении, где хранился реквизит, происходило, как обычно, сразу всё: мамки заливали своим чадам глаза и головы лаком, кто-то переодевался, кто-то что-то репетировал… А так, это был типа кабинет ТВ.

— А она где?! — в ужасе спохватилась Валерьевна.

— Я тут!

Я обернулся — и встретился с Машкой взглядом. Она сдерживала улыбку, закрывая за собой беспощадно хлопающую туда-сюда и, походу, только раздражающую всех преграду.

— Хорошо, всё, я убежала! Маша, следи за ним! — погрозила кому-то из нас Валерьевна пальцем.

И скрылась наконец-то. Я, уже скинув в общую кучу куртку, плюхнулся, за неимением других мест, на стол.

— Ты гитару-то принесла? — спросил с усмешкой.

Тимонина хитро улыбалась.

— Нет?

Наш контакт глазами прерывался из-за суеты мелюзги и их родителей, но уже через минуту всё стихло. Остался только голос Валерьевны из дико фонящих колонок, но и он теперь был приглушён. (Я наконец понял назначение этой дурацкой двери)

— Так что? — повторил я свой вопрос. — Гитара на месте?

Тимонина покачала головой.

— Будешь петь под барабаны.

Я повторил траекторию её взгляда — и обнаружил на антресолях шкафа коробку с соответствующей надписью.

— Да без проблем. Хоть а капелла.

Тимонина замолчала. Улыбка понемногу сошла с её лица…

* * *

После нашего разговора у подъезда её дома, «тусить» я, естественно, никуда не поехал. Часов до трёх ночи тупо провалялся в собственной, отвыкшей от меня, постели, борясь с единственным желанием — вколоть себе что-нибудь такое, чтоб больше никогда не просыпаться. Но постепенно начало отпускать.

Сначала пришла Лилька. Какая-то странная. То есть, она всегда странная. По меркам нормальных, адекватных людей. И это для неё нормально.

То есть, странная Лилька — это нормально.

А теперь была Лилька нормальная, даже трезвая, и это было странно…

Короче, я сам запутался… В общем, она села ко мне, начала что-то жалеть меня, просить прощения за что-то… Я её не очень слушал… Потом дала мне что-то выпить, стало легче.

Потом я обнаружил в своём телефоне сообщения.

«Серёнь…»

«Пожалуйста…»

«Серёнь… мне так плохо»

«А помнишь в 7 классе Лебедь назвал меня жирной а ты сказал что он дебил… Скажи это ты за меня вступился или ты тоже считал меня жирной?»

«А вообще не важно даже если считал…»

«Серёнь мы можем быть просто друзьями?»

«Ответь пожалуйста, это важно»

«Ответь хоть что-нибудь, я же волнуюсь»

«А я сижу сейчас на подоконнике… Интересно если прыгнуть со второго этажа будет больно?»

«А помнишь мы прыгали? Когда с ВПР по географии готовились сбежать»

«Серёнечка… солнышко… я надеюсь ты сейчас улыбаешься»

«Больше всего в этой тухлой жизни я хочу чтобы ты улыбался»

«Знаешь когда ты меня называешь по имени… не Тимонина, а Маша… это вообще ппц как редко бывает»

«Когда ты называешь меня Маша — я потом по полночи прокручиваю в голове каждый такой момент, твою интонацию… и мне всегда кажется что это было ласково»

«А ещё я раньше в школу ходила только из-за тебя. Ну в смысле меня конечно предки заставляли… Но короче, когда тебя не было я вычёркивала этот день из календаря»

«Хотя вру. Сейчас тоже так…»

«Что ты молчишь? Я больная?»

«Предыдущий вопрос