поступок. Хотя сама я, наверное где-то в глубине души пока, но тоже уже готова была искать для него оправдания. — Ты слышала, что он сказал, слышала?!

— Успокойся. Во-первых, он на тебя давно обижен за Москву… Да, а как ты хотела? — она выразительно посмотрела на меня. — Он уже тоже не ребёнок, у него были свои какие-то мечты, планы, надежды…

— Но разве я в этом виновата, мама?! Разве я виновата?!

— Нет, не ты, конечно, это почти целиком и полностью Мишкина заслуга. Но он хитёр, а ты нет. Он сумел настроить Ваньку против тебя. Сумел внушить ему, что в развале вашего союза виновата ты, и это во-вторых… А в-третьих… В-третьих, я Ваньку хорошо знаю. Сейчас у него истерика, но рано или поздно он отойдёт, потому что в нём не только Ионовские гены, но и наши тоже, Белецких. — Тут её сухие губы растянула самодовольная улыбка.

— Неужели я такая плохая мать! — помолчав, тяжело вздохнула я и, облокотившись на коленки, запустила пальцы в волосы.

— Прекрати. Самобичевание для слабых. Будь выше этого. Лучше подумай о том, что будешь делать дальше. Оставаться в этом богом забытом местечке я бы тебе не советовала. Да, Ваньке не совсем удалось совершить задуманное: его, кроме нас, наверное, двоих, никто так толком и не слышал… Но маленькие деревушки, посёлки, городки — само по себе зло. Здесь нет перспектив, все спят под одним одеялом и только и делают, что перемывают друг другу кости. А ты слишком впечатлительная и тоже ранимая… Так что я бы порекомендовала тебе срочно уехать отсюда.

— Уехать? — удивилась я. — Но куда, куда мне ехать, мама? Кто меня ждёт?!

— Ко мне. То есть, не переживай, я не собираюсь портить тебе нервы и личную жизнь своим присутствием… Я предлагаю тебе обмен: ты едешь в Москву, я остаюсь здесь…

— Но мама… ты же ненавидишь деревню! — удивлённо воскликнула я, по взгляду в полумраке наконец определив, что мама не шутит.

— Это было раньше. Теперь я на пенсии. И она у меня, кстати, вполне неплохая. И знаешь, завелась у меня в голове одна шальная мыслишка… Давно завелась. В общем, тянет меня к земле… Не-ет! — усмехнулась она, даже положив мне на коленку свою невесомую прохладную руку. — Не в том смысле… Умирать я точно в ближайшем столетии не собираюсь, тем более, скоро, говорят, изобретут лекарство от старости, я пока жду… Так вот, я просто хочу на воздух, хочу заняться этим, как его… огородом… Да-да! — подтвердила она свои же слова сквозь мой почти истерический смех.

— Огородом? Мама, ты?.. Я не верю…

— Ну ладно! — Тёплая улыбка вновь слетела с её лица. — Дело не в этом. В общем, я предложила, а ты думай. Но помни, что Ванька скоро тоже отсюда сбежит, если уже не сделал этого, и будет жить где? Правильно, в Москве. Кстати, всего лишь в квартале от моего дома… Ну, или от твоего, если ты, конечно, принимаешь моё предложение…

— Ну, не знаю, мам… — задумалась я. — Всё, на самом деле, так сложно. У меня же здесь тоже работа теперь, а ещё и собака…

— Собаку заберёте. Собак я терпеть не могу. От них шерсть. А работа… ну какая тут у тебя работа? Задрипанная парикмахерская? Ты сама понимаешь, что с твоими способностями в Москве у тебя возможностей гораздо больше…

— Подожди… — остановила её я. — Ты сказала «заберём»… Но… ты разве думаешь, что Ванька вообще вернётся?..

— При чём тут Ванька? Ваньку, я же сказала, я беру на себя. К тому же, он уже взрослый. У него вон девка какая бойкая — сейчас захомутает его… за квартиру-то в столице!.. Я тебе предлагаю подумать наконец не о Ваньке… — Она посмотрела на меня внимательно. — А о том мальчишке, с которого ты глаз сегодня не сводила на концерте.

Тут я окончательно впала в ступор. Кого мама имеет в виду… Серёжу?.. Но… как так?..

— Ну, что ты?.. Да, я видела, как ты на него смотришь. Я всё видела. И как ты на него. И как он на тебя… Может быть, ты не заметила, но когда вы сидели рядом, у него глаза были на мокром месте. Похоже, этот парнишка испытывает к тебе серьёзные чувства…

— С чего ты это взяла, мам? — пытаясь перемолоть в голове только что услышанное, тихо спросила я.

— Ну, во-первых, с его поступка. Ты что, так и не поняла, зачем он сделал? Поднял эту бучу? Он же хотел избавить тебя от позора. Именно тебя, потому что ему, скорее всего, такое обнародование вашей связи как раз добавило было в глазах поклонниц плюсиков… Во-вторых, — вздохнула она. — Ты сама говорила, что он в вас верит. Прости, но я всё слышала, когда вы с Олей беседовали у меня на кухне. Кстати, если что, в нашем доме очень тонкие стены, запомни… Ну, и в-третьих, я с ним говорила…

— Что?! Ты разговаривала с Серёжей?!

— Да, можешь не благодарить. Всю грязную работу я за тебя уже сделала. Вывернула его, перепахала и выпотрошила. Избавила от спеси, гордыни и, возможно, немножечко поломала. Так что теперь тебе остаётся только заново его собрать.

— Но мама… как ты вообще?.. Почему ты сделала это?.. ты же знаешь, сколько ему лет…

— Ну и что? При чём тут возраст? Мужчина, способный на поступки, достоин уважения, сколько бы ему ни было. А этот мальчик отчаянный, и готов на многое ради тебя, такие сейчас редкость… Знаешь, у меня достаточно было времени, чтобы переосмыслить какие-то вещи. И, ты удивишься, но я действительно это сделала. Да-да, осознала кое-какие ошибки, даже помудрела, наверное… И поняла, что слишком многое вам с Олей запрещала. Я постоянно держала вас в строгих рамках, ну, и что из этого в итоге вышло? Кто из нас стал счастливым? Ты сбежала от меня к этому подонку-Мише, Оля тоже выскочила замуж не по любви… А, наверное, всё-таки не стоит всё в жизни делать по методичке, умнО да правильно. Иногда, наверное, всё-таки нужно доверять не рассудку, а голосу сердца…

Я была поражена перемене, произошедшей с моей мамой. Раньше ни о каком «голосе сердца» при ней и заикнуться было нельзя. У неё всегда для всего существовал чёткий порядок, эмоции и чувства она считала фактором вредоносным, и воспитывала нас с сестрой почти в спартанских, с точки зрения потребности в материнской любви и поддержке, условиях.

Я всегда очень боялась стать такой же матерью, как она: холодной, отчуждённой. И пыталась вкладывать в Ваньку