Раздался кашель, и неизвестно откуда появилсяГринуэй. Марк резко обернулся.

– Мне нужно уйти, – сказал Гринуэй, вроде быизвиняясь. – Я вернусь через пару часов. Дайанна кивнула, но промолчала. Маркрешил наконец покончить с этим делом.

– Послушайте, доктор, я тут говорил маме, чтовспомнил еще кое-что.

– Насчет самоубийства?

– Да, сэр. Весь день все это мелькало передомной, и я вспомнил детали. Может, некоторые из них и важные.

Гринуэй взглянул на Дайанну:

– Давайте вернемся в комнату и поговорим. Онипрошли в палату, закрыли за собой дверь и долго слушали Марка, который старалсявосполнить не сказанное ранее. Было большим облегчением наконец-то иметьвозможность все выложить, хотя говорил он, в основном опустив глаза вниз. Онустроил настоящий цирк, делая вид, что мучительно выуживает события из тяжелотравмированного мозга, и справился со своей задачей блестяще, часто надолгозамолкал, как бы подыскивая слова, чтобы описать сцену, врезавшуюся ему впамять. Иногда поглядывал на доктора, но тот никак не выказывал своегоотношения к рассказу мальчика. Дайанна, похоже, купилась полностью. На ее лицесохранялось выражение материнской заботы.

Но, когда он подошел к тому моменту, какКлиффорд схватил его, они заерзали. Он продолжал смотреть в пол. Дайаннавздохнула, когда он рассказывал о пистолете. Гринуэй покачал головой, услышав овыстреле сквозь окно. Иногда Марку казалось, что вот сейчас они начнут кричатьна него, обвиняя во вчерашнем вранье. Но он продолжал...

Он рассказал обо всем, что Рикки мог видеть ислышать. Единственное, о чем промолчал, так это об откровениях Клиффорда. Затоживописал все его сумасшедшие выходки: о свидании с волшебником и всемостальном.

Пока Марк говорил, Дайанна сидела нараскладушке, потирая лоб, и, когда он закончил, попросила валиум. ДокторГринуэй, сидящий на стуле, ловил каждое слово:

– Это все, Марк?

– Не знаю. Сейчас ничего больше не могувспомнить, – пробормотал он с таким видом, будто у него болит зуб.

– Значит, ты действительно был в машине? –спросила Дайанна, не открывая глаз.

Он показал на свой слегка опухший левый глаз.

– Видишь? Он меня сюда ударил, когда я захотелвыйти из машины. У меня долго голова кружилась. Может, я даже сознание потерял.Не знаю.

– Ты же сказал, что подрался в школе.

– Не помню, что я тебе говорил, мам, а если исказал, то, наверное, я был в шоке или что еще. – Черт! Поймали еще на однойлжи.

Гринуэй погладил бороду.

– Рикки видел, как тебя схватили, швырнули вмашину, и потом выстрел. Уф!

– Ага. Сейчас я все очень ясно вспоминаю. Мнежаль, что я сразу все не вспомнил, но у меня с головой что-то случилось. Воткак у Рикки.

Еще одна длинная пауза.

– Честно говоря, Марк, я не верю, что ты немог всего вспомнить вчера, – сказал Гринуэй.

– Не давите на меня, ладно? Посмотрите наРикки. Он увидел, что со мной случилось, и сейчас неизвестно где. И разве мывчера разговаривали?

– Брось, Марк, – рассердилась Дайанна.

– Разумеется, мы разговаривали, – заметилГринуэй, и на лбу у него появились по меньшей мере четыре морщины.

– Ага, наверное, говорили. Только я мало чтопомню.

Гринуэй нахмурился и встретился взглядом сДайанной. Марк направился в ванную комнату и попил воды из бумажногостаканчика.

– Ну что ж, – сказала Дайанна. – А полиции тыэто рассказал?

– Нет. Я же только что вспомнил. Забыла?

Дайанна медленно кивнула и выдавила улыбку. Ееглаза сузились, и Марк снова предпочел смотреть в пол. Она поверила егорассказу о самоубийстве, но этот неожиданный всплеск памяти ее не одурачил. Онаразберется с ним потом.

У Гринуэя тоже были сомнения, но его большезаботило состояние его пациента, чем разборки с Марком. Он поглаживал бороду иизучал стену. Повисла долгая пауза.

– Я есть хочу, – наконец сказал Марк.

* * *

Реджи появилась с часовым опозданием иизвинениями. Гринуэй уже ушел домой. Марк неловко представил ее матери. Реджитепло улыбнулась Дайанне, и они пожали друг другу руки. Потом села у постели,принялась задавать вопросы насчет Рикки и сразу стала другом семьи,обеспокоенным всеми ее делами и заботами. Как с работой? Школой? Деньгами?Одеждой?

Уставшей и измученной Дайанне было приятнопобеседовать с женщиной. Она разговорилась и долго рассказывала о диагнозеГринуэя и многое другое, кроме истории Марка и ФБР, то есть того, ради чегосюда приехала Реджи.

Реджи принесла с собой пакет с бутербродами ихрустящим картофелем, и Марк выложил все на стол рядом с кроватью Рикки. Потомвышел, чтобы принести что-нибудь попить. Они вряд ли заметили, что он ушел.

Он купил две банки “Спрайта” в холле ивернулся в палату. Никто его не остановил – ни полицейские, ни репортеры, нинаемные убийцы из мафии. Женщины были увлечены разговором насчет Мактьюна иТруманна, пытавшихся допросить Марка. Причем Реджи так живописала события, чтоу Дайанны возникло естественное недоверие к ФБР. Обе были возмущены. Впервые замного часов Дайанна оживилась и расслабилась.

* * *

“Джек Нэнс и помощники” считалась надежнойфирмой, специализирующейся на обеспечении безопасности, но на самом деле онасостояла всего из двух частных сыщиков. Их строка в справочнике была самоймаленькой в городе. Они не занимались крупными бракоразводными делами, где одиниз супругов шляется направо и налево, а другой жаждет получить фотографии. Уних не было детектора лжи. Они не крали детей и не разыскивали проворовавшихсяслужащих.

Сам Джек Нэнс когда-то сидел и имел солидныйпослужной список, но умудрялся вот уже десять лет избегать неприятностей.Помощник его, Кэл Сиссон, тоже бывший заключенный, был когда-то осужден поуголовному делу, связанному с подставной строительной компанией. Вместе онинеплохо зарабатывали, делая всякую грязную работу для богатых людей. Однаждыони переломали руки подростку, дружку дочери богатого клиента, которой мальчишкасъездил по физиономии. Насилия они не боялись. Случалось, они избивали своихсоперников по бизнесу. Еще был случай, когда они сожгли загородное любовноегнездышко жены клиента и ее любовника.