– Спасибо. Я подумала, может, ты завтра выкроишь время и заедешь ко мне в офис, чтобы ввести меня в курс дела… Как ты на это смотришь?

– Положительно, – отвечаю я и смотрю на свой электронный ежедневник. Теперь в нем куда больше заполненных клеток – встречи, телефонные звонки… Неудивительно, что моя улыбка остается на месте. – Я могла бы приехать к тебе в одиннадцать утра или в любое время после половины четвертого.

– Давай в одиннадцать, а потом где-нибудь перекусим. Как тебе мое предложение?

– Отлично. Тогда до завтра, – отвечаю я.

Я кладу телефонную трубку, и в эту минуту в кабинет входит Пол.

– Кейт! – восклицает он. В эти дни парень явно на подъеме. – Как хорошо, что я тебя застал. У меня тут наметились кое-какие подвижки, которые я хотел бы с тобой обсудить и…

– Не так быстро, – говорю я и смеюсь. – Я никуда не тороплюсь. По крайней мере, сначала сними хотя бы пальто.

Северин презрительно смотрит на него. Меня же посещает внезапный вопрос: если Северин – плод моего воображения, то значит ли это, что ее реакции – это мои глубоко запрятанные чувства? Я наблюдаю за Полом, пока тот снимает свой модный плащ, и пытаюсь посмотреть на него новым взглядом. Конечно, над его пристрастием к модным, дорогим шмоткам, над его угодливыми манерами и болезненным честолюбием можно смеяться сколько угодно. Но ведь я видела его другим – например, в пятницу вечером: усталым, с посеревшим от недосыпа лицом, отпахавшим двойную рабочую неделю. Мы с ним здесь в офисе вместе пили шампанское из пластиковых чашек. У меня нет желания насмехаться над ним. И я готова согласиться с тем, что Северин – эта Северин – мое творение, но она – не я.

– Что такое? – спрашивает Пол, замечая на себе мой взгляд, и подтягивает стул к моему столу.

Я делаю нейтральное лицо:

– Ничего. Просто мне подумалось, что в последнее время нам подозрительно часто везет.

– Везение здесь ни при чем, – серьезно отвечает он, хмуря свои светлые, почти невидимые брови. – Это результаты упорного труда.

Пол действительно в это верит. Верила ли когда-то в это я? Неужели я думала, что все хорошее приходит к тем, кто это заслужил?

– Скажем так, – уклончиво отвечаю я, не желая прокалывать воздушный шарик его радости. – И то, и другое.

* * *

Модан, Ален Модан, следователь, OPJ и любовник Лары, обладатель многих талантов. До меня постепенно доходит, что один из них – это умение вывести тебя из равновесия единственным, элегантным и хорошо продуманным метафорическим ударом. Думаю, этот талант Модан развил в себе за долгие годы, тщательно оттачивая его для того, чтобы минимальными усилиями добиваться максимального результата. Эту свою кампанию он начинает простейшей из просьб – о встрече.

– Причем сразу со всеми, – добавляет Лара в мобильник. Тот зажат у меня между ухом и плечом, оставляя свободными руки, чтобы я могла положить в портфель необходимые мне бумаги. Или она страшно устала, или только что общалась со своей семьей в Швеции. В ее голосе слышится легкая напевность, которая проявляет себя лишь в определенных обстоятельствах. – Он говорит, что не хочет пять раз повторять одно и то же.

– Ммм…

– Ты не веришь, что это настоящая причина, – говорит Лара. Это утверждение, а не вопрос.

– Нет. – Лично я ожидала, что Модан предпочтет пять отдельных интервью, чтобы иметь пять отдельных возможностей проанализировать реакцию каждого из нас. Странно, откуда эта смена тактики? Я пару секунд молча листаю документы, которые затем кладу в свой портфель. – Думаю, вы с ним тоже не верите.

– Нет… – Она глубоко вздыхает. Ее вздох проносится по всему городу и наконец попадает ко мне в ухо. – Это просто…

– Бесит? – Я оставляю свое занятие как бесполезное и без разбора сую все бумаги в портфель.

– Нет. Вернее, отчасти да. Но главным образом… беспокоит. Он лжет. Я знаю, что он лжет; он знает, что я знаю, что он лжет… Мне кажется, он даже хочет, чтобы я знала, что он лжет, так как думает, что от этого ситуация становится менее ужасной. И как нам теперь строить наши отношения на всем этом?

– Вот и не надо ничего строить, – приторным тоном говорю я, захлопывая портфель. – Именно поэтому полицейским не рекомендуется брататься со свидетелями.

– Да иди ты знаешь куда, – отвечает она со смехом.

– И пойду, потому что у меня деловая встреча, – отвечаю я и беру мобильник в руку. – Послушай, Лара, это пройдет. Вряд ли это у вас с ним надолго. Тебе нужно… завязывать с ним, и чем скорее, тем лучше.

– Сама знаю. – На этот раз ее вздох обвивает меня словно клубы тяжелого тумана. Наше солнышко Лара быстро тускнеет. Если это продлится еще пару лет… мне даже не хочется думать на эту тему. – Ладно, увидимся вечером. В шесть тридцать.

– Я помню. А ты уверена, что там будут все? – спрашиваю я как будто походя, но Лару не проведешь.

– Конечно. Хотя я и не знаю, чье присутствие тебя беспокоит больше – Себа или Тома.

– Вообще-то Каро, – сухо отвечаю я. – Всегда Каро.

* * *

Шесть тридцать. Мы встречаемся в огромном монстре из стекла и бетона постройки шестидесятых годов, известном как Новый Скотленд-Ярд. Это штаб-квартира лондонской полиции. Я пропустила данный факт мимо ушей, когда Лара по телефону сообщала мне подробности, но теперь, стоя рядом со знакомым треугольником, который тысячи раз видела в теленовостях, я чувствую, как узел в моем животе затягивается туже. Модан не просто пройдоха-француз, который трахает мою лучшую подругу. За ним горой стоит закон – как его страны, так и моей. Я прекрасно понимаю: он нарочно пригласил нас сюда, но от этого понимания мне ничуть не легче. Оглядываюсь по сторонам в тщетной надежде, что вот-вот появится Лара и мы с ней войдем в эти двери вместе. Но, увы, я одна. Расправляю плечи и толкаю дверь.

Внутри пустынно, голо и чисто, но я не в том состоянии, чтобы замечать детали. За стойкой уже ждет серьезного вида офицер. Всего несколько минут, и меня приводят в конференц-зал, в котором стоит стол из имитации сосновой древесины, а вокруг него двенадцать стульев – хотя хватило бы и половины. Пока что все эти стулья пусты.

– Вы первая, – говорит полицейский, хотя это понятно и так. Тон его дружелюбный, но лицо каменное. Наверное, так бывает, если долго служишь в полиции. Впрочем, Модан, похоже, сохранил способность к мимике. – Думаю, что детектив Модан будет с минуты на минуту. В коридоре справа есть кофейный автомат. Если вам захочется кофе, не стесняйтесь, – говорит он и уходит.

Я же остаюсь одна с функциональной мебелью. Бросив сумку на один из стульев, озираюсь по сторонам. Серая лондонская улица по ту сторону окна слегка искажена. Интересно, тут у них пуленепробиваемое стекло? Наверняка пуленепробиваемое, потому что гул транспорта совершенно не слышен. Из коридора доносится приглушенный шум, там продолжается жизнь. Но здесь и я, и эта большая комната будто затаили дыхание, как то обычно бывает перед спуском на американских горках.