Модан кивает, соглашаясь со словами Каро.

– Да, безусловно, и Тео тоже. Боюсь, мы будем вынуждены провести дополнительные допросы, но раз уже мы все здесь, первым делом я хотел бы уточнить последовательность событий той ночи. На данный момент, – его руки исполняют свой выразительный танец, – она не совсем ясна.

Себ открывает рот, чтобы что-то сказать, однако Том подается вперед – куда только подевалась его сонливость? – и перебивает его:

– Может, нам стоит сначала пригласить адвокатов?

Его слова повисают в тишине, которую нарушает лишь не то всхлип, не то испуганный вздох Лары – похоже, до нее наконец дошло. Я пару секунд пристально смотрю на Тома. Прежде чем приехать сюда, я всего пару часов назад разговаривала с моим адвокатом. Ее совет был предельно ясен: если уж вы должны там присутствовать, поезжайте. Смотрите, слушайте, но в любом случае без меня не отвечайте ни на один вопрос. Интересно: Том тоже советовался с адвокатом? Модан вытягивает свои длинные руки и, прежде чем ответить, поправляет обшлага рукавов.

– Если вы считаете, что вам нужен адвокат, это ваше право. Но ведь вы не арестованы. Мы лишь, – он разводит руками, – устанавливаем факты. И разумеется, вы все хотите оказать помощь следствию. Ждать, когда приедут адвокаты, – полицейский выразительно закатывает глаза, – это такая трата времени…

Я искренне восхищаюсь этим мини-спектаклем, хотя от намерений Модана по моей спине пробегает холодок.

– И все же, – стоит на своем Том. – Конечно, я не могу говорить за всех, но лично я предпочел бы иметь рядом с собой адвоката…

Произнося эту фразу – я не могу говорить за всех, – он на самом деле говорит за всех нас. Он как будто создал некую групповую ментальность, единую для всех. Том встает и резким движением отодвигает стул назад.

– И если мы не под арестом, то, разумеется, можем в любой момент отсюда уйти. Я прав?

Вот и всё. Он вырвал власть из рук Модана. Встреча завершена.

Мы столпились перед полицейским участком и явно не торопимся разойтись. При этом все молчат, ни у кого нет желания поддерживать разговор. Первой молчание нарушает Лара.

– Так это правда? – спрашивает она, как будто обращаясь к себе самой. – Неужели мы и дальше будем делать вид, будто это все ерунда? Лично я не могу… – Она умолкает, не договорив.

Образовавшуюся пустоту заполняет голос Себа.

– Кто-нибудь знает хорошего адвоката? – Он пытается говорить шутливым тоном, а его вопрос обращен к Каро и мне, но по лицу видно, что ему не до шуток. Мне кажется, будто я вижу его насквозь вплоть до самых костей. Мышцы, кожа – это лишь полупрозрачные занавески, сквозь которые мне видно, что он вот-вот начнет разматываться словно клубок.

– Уголовное право не по моей части, – отвечаю я, тоже пытаясь придать голосу шутливое звучание. – Хотя если тебе требуется хороший корпоративный юрист, я – именно тот, кто тебе сейчас нужен.

Никто не удостаивает мои слова даже тенью улыбки.

В руках у Каро вновь появляется мобильник. Она отвечает, не поднимая глаз.

– Я уверена, мой отец сможет кого-нибудь предложить. Или твой, – добавляет она, помолчав.

Себ морщится:

– Ага, я так и жду этого разговора.

Том сочувственно смотрит на него. Судя по всему, влияние лорда Харкорта с годами ничуть не ослабло. Каро приподнимает голову:

– Да ладно тебе, Себ. Подумаешь, Модан! Нашел из-за кого переживать. Говорю тебе, у него ничего нет. Ничего! Никаких физических улик, одни только домыслы. – Она обводит нас нетерпеливым взглядом. – Никому из нас нет оснований волноваться. Все это скоро закончится.

– Или же будет тянуться вечно, – мрачно возражает Лара, уже в третий или четвертый раз оборачиваясь на здание. До меня доходит: она ждет, когда выйдет Модан.

– Что ты хочешь этим сказать? – настороженно спрашивает Себ.

Лара пожимает плечами:

– Лучший вариант: они найдут того, кто это сделал, и посадят его за решетку. Тогда в этой истории будет поставлена точка, и мы сможем спать спокойно. – Она снова пожимает плечами. – Иначе это никогда не кончится. Даже если они отправят дело в архив как нераскрытое, где гарантия, что рано или поздно что-то не всплывет? Новые улики, давление со стороны политиков, требующих рассмотреть его под другим углом…

После ее слов на нас опускается еще одно, тяжелое и плотное, одеяло молчания. Не исключено, что она цитирует Модана, думаю я. Ведь сколько было таких случаев? Так до конца никогда не раскрытых и вместе с тем никогда до конца не забытых?

– Мне нужно назад, в офис, – резко заявляет Каро. – Если кому-то нужно, могу подбросить до ближайшей станции метро. – На первый взгляд предложение обращено ко всем, однако, делая его, Каро смотрит исключительно на Себа.

– Было бы неплохо, – отвечает он после короткой паузы.

– Ладно, давай. А я на такси, – говорит Том. – Позвоню тебе позже, идет?

Обычно наши прощания сопровождаются какими-то действиями вроде объятий и поцелуев. Но сегодня Себ лишь устало поднимает руку. Каро берет его за другую и кричит нам через плечо:

– До скорого! Кстати, Кейт, напоминаю, у нас с тобой завтра встреча.

Как же, помню.

– До скорого! – с приторной улыбкой отвечаю я.

Том, нахмурив брови, провожает их глазами. Интересно, чье поведение тревожит его больше, Себа или Каро? И за кого он переживает – за себя или за кого-то из нас? Краем глаза я замечаю какое-то движение. Поворачиваю голову и вижу Модана. Он направляется к Ларе, которая, в свою очередь, на пару шагов отошла от Тома и меня. Ее взгляд устремлен на Модана, а вот выражение лица крайне противоречивое.

– Я позвоню тебе позже, – говорю я, полагая, что она уйдет вместе с ним.

Она быстро смотрит на меня и качает головой:

– Нет, подожди меня. Я очень тебя прошу.

– Ну ладно… – Если честно, я слегка удивлена. Том берет меня за руку и тянет в сторону. Теперь мы с ним наполовину скрыты толстым деревом. Он пристально смотрит на Лару и Модана.

– В чем… – начинаю я, но он жестом велит мне закрыть рот. До меня доходит, что я стою вплотную к нему, как в коридоре в ту самую ночь, так близко, что могу уловить запах его лосьона после бритья. Мне почему-то делается страшно неловко. Я спешу отвернуться и тоже глазею на Модана и Лару. Детектив наверняка заметил нас, когда шел к Ларе, однако дерево создает иллюзию некой приватности, и, если честно, до меня доносятся лишь обрывки их слов. Вообще-то в основном говорит Лара, негромко, но серьезно. Ее щеки пылают красными пятнами. Я понимаю: она пытается не расплакаться. Что-то из того, что она говорит, задевает Модана. Он вздрагивает и перебивает ее, и даже протягивает к ней свою длинную руку, однако она решительно качает головой и отступает назад. До меня наконец доходит смысл того, чему я стала свидетельницей. Мне тотчас делается неловко, но отвести глаз я не могу. Модан снова пытается ей что-то доказать. Язык его тела однозначно свидетельствует о том, что он раздосадован, однако Лара полна решимости. Иначе чем объяснить то, что она твердо стоит на своем, хотя по лицу Модана медленно проползает такое несчастное выражение, что даже мне становится его жаль. Я не смотрю на Тома. Но если он решит продемонстрировать злорадство по этому поводу, я точно его стукну.