Затем я отчетливо слышу баритон Тома и хихиканье Лары. Тележка на американских горках набирает скорость, и мой желудок подскакивает к горлу. В следующий миг они входят. Следом за ними – Себ. Я стараюсь смотреть только на Лару. Я здороваюсь с ней и ищу спасения в ее объятиях. Увы, я не могу прятаться в них вечно. Отпускаю Лару и поворачиваюсь к Тому и Себу. Оба одновременно делают шаг мне навстречу, затем Том неуклюже машет рукой и делает шаг назад, уступая первенство Себу.

– Привет! – нейтрально говорю я. Мне видно, как за его спиной в зал входит Каро. Ее светлые волосы гладко зачесаны назад и собраны в узел.

– Кейт! – с теплотой в голосе говорит Себ, но мне кажется, что в его глазах застыла настороженность. – Рад тебя видеть, но, если честно, лучше бы где-нибудь в пабе, а не здесь. – Он наклоняется, чтобы поцеловать меня в обе щеки. Все это время стою неподвижно, воображая, что мои щеки высечены из мрамора, и смотрю на Тома. Тот, в свою очередь, непроницаемым взглядом смотрит на нас с Себом. Стоило нашим глазам встретиться, как он спешит отвернуться. И конечно же, Каро наблюдает за всеми нами.

– Привет, Том! – тихо говорю я, делая шаг ему навстречу.

– Привет, Кейт! – говорит он, отказываясь посмотреть мне в глаза. Однако затем наклоняется и целует меня в обе щеки. Том, который никогда никого не целует, а только обнимает. И вновь мои щеки становятся мраморными, но на этот раз не по причине молчаливого протеста, а потому, что для меня это единственный способ не разлететься вдребезги. Я чувствую, как начинаю покрываться трещинами, и не знаю, как заново собрать себя воедино.

– Том… – начинаю я, когда он отступает, но тут инициативу в свои руки берет Себ.

– Черт, как же я хочу кофе, – говорит он поверх моей головы. – Тебе тоже принести? – Это к Тому.

– Я лучше схожу вместе с тобой, – быстро отвечает тот, судя по голосу, с облегчением.

Я провожаю обоих взглядом и на какой-то миг смотрю на них глазами постороннего человека: два молодых мужчины, похожие лицом и телосложением. Их даже можно было бы принять за братьев. И вместе с тем они совершенно разные. Себ всегда казался старше. Он и сейчас кажется старше, но это уже не комплимент. Десять лет назад Себ был мужчиной среди юношей, сегодня же он – тот, кто приближается к среднему возрасту быстрее нас всех остальных. В свете дня в нем заметна какая-то дряблость, еще более бросающаяся в глаза по сравнению с мускулистой подтянутостью Тома.

Каро разговаривает со мной и Ларой и одновременно пытается выудить что-то из своего элегантного кожаного портфеля.

– Господи, я боялась, что не успею сюда… У меня были переговоры с важным клиентом. Я же не могла просто так встать и уйти. – Я невольно стискиваю зубы. Не просто с клиентом, а с важным клиентом. И не у нас, а у меня. Наверное, это некрасиво и мелочно придираться к каждому слову, но я ничего не могу с собой поделать. Наверное, внутри меня сидит некая предвзятость по отношению к Каро. – В любом случае, – говорит она, глядя на мобильник, который извлекла из портфеля, – как дела? Я имею в виду вас двоих.

– Неплохо, – бодро отвечает Лара. – Правда… ой, а вот и Ален.

Я оборачиваюсь. Ален Модан застыл в дверях. На нем сегодня элегантный серый костюм, к которому прилагается серо-голубой галстук. Он обводит глазами комнату; его взгляд тотчас останавливается на Ларе – ненадолго, но этого мгновения достаточно, чтобы между ними установилась некая незримая связь – если протянуть руку, ее даже можно потрогать, – а потом скользит дальше. Наконец он входит в зал.

– Леди, – говорит француз, и в уголках его рта появляется затаенная улыбка, – и джентльмены, – добавляет он, когда Том и Себ возвращаются с картонными стаканчиками кофе в руках. Поставив стаканчики на стол, они обмениваются с ним рукопожатиями. Я отмечаю, что Модан не стал пожимать руки ни Каро, ни Ларе, ни мне. – Добро пожаловать в роскошный дворец под названием Новый Скотленд-Ярд, – добавляет он, иронично выгнув бровь.

– А во Франции отделения полиции тоже такие? – спрашивает Лара.

Модан серьезно задумывается над ее вопросом.

– А, oui, во многих отношениях. Хотя… – Он смотрит на картонные стаканчики с кофе на столе и с видимым отвращением морщит нос. – Кофе у нас лучше. – Его слова встречают дружный смех. Мы все, как один, напряжены, однако из последних сил пытаемся не подавать виду. – И еда у нас тоже лучше. И декор, и мебель… так что да, всё не так.

Он улыбается, довольный тем, что рассмешил нас, и в уголках его рта появляются глубокие складки. Я первый раз вижу его в обстановке, когда у него имеется аудитория. Надо отдать ему должное: он превосходный артист. Я также отмечаю, что у них с Ларой немало общего: оба комфортно чувствуют себя в своем теле и излучают естественный шарм.

Модан вновь обводит взглядом зал, как будто подсчитывает нас по головам.

– Alors, все в сборе. Прошу вас, садитесь.

И мы садимся. Модан – во главе стола, мы с Ларой – по одну сторону от него, Том, Себ и Каро (и ее мобильник) – по другую. Это разделение напоминает мне точно такое же во время той роковой недели во Франции. И оно отнюдь не случайно. Последней место для себя выбирает Каро. Мне видно, как она оценивает разные варианты. Искусственный свет подчеркивает тени у нее под глазами, которые бессилен скрыть даже тональный крем. Кожа сероватого оттенка, как того и следует ожидать у юриста, идущего на повышение. Наконец она усаживается рядом с Себом. Я же смотрю на нее глазами хедхантера, как если б она была перспективным кандидатом, которого откопала моя рекрутинговая контора. Увы, объективного взгляда у меня не получается. Мешает моя антипатия к ней.

Северин тоже вызывала у меня антипатию. Но то было в жизни. Теперь, когда она мертва, я постепенно привыкаю к ней. И она не могла этого не заметить. Кстати, стульев здесь на пять штук больше, чем нужно, и Северин устроилась на дальнем конце стола. Ее лицо не выдает никакого интереса – впрочем, чего еще от нее ожидать, на то она и Северин. Выдает ее другое: она как будто окаменела внутри.

– Итак, все в сборе, – снова говорит Модан, когда мы все садимся. Я замечаю, как Том быстро обводит нашу компанию глазами и по его лицу пробегает тень отчаяния. Впрочем, он моментально возвращает ему невозмутимость. Возможно, стульев больше всего на четыре. Вряд ли у Северин монополия на незримое присутствие.

– Alors, спасибо вам всем, что пришли. – Модан медленно обводит взглядом стол. Его длинное лицо серьезно. Напротив меня Том и Себ отодвинули стулья как можно дальше от стола и, небрежно развалившись, вытянули длинные ноги. Неужели этой способности всем своим видом дать понять, кто здесь хозяин, учат в частных школах? Кстати, а ради кого ее демонстрирует Том? Ради меня или Модана? – Я пригласил вас, чтобы сказать вам всем сразу, что теперь у нас имеются результаты судебной экспертизы останков мадемуазель Северин. – Я бросаю взгляд через стол и вижу, как пальцы Себа впиваются в картонный стаканчик, а сам он резко поднимает глаза. В отличие от него, Том выглядит так, будто Модан обсуждает погоду, и к тому же погоду скучную. – Заключение судмедэкспертов таково: она умерла в результате того, что вы называете грязной игрой.