— Фермин, давайте успокоимся. Я категорически запрещаювам что-либо предпринимать.

— Как прикажете, сеньор Семпере.

— А что Пепита, как она все это перенесла?

— С потрясающим присутствием духа, достойным дляподражания. Соседки поддерживают в ней силы, наливая ей по капельке бренди, икогда я ее видел, наша Пепита спала без задних ног на своей софе, храпя какподенщик и извергая такие звуки, будто рвалась обивка на мебели.

— Чего от нее еще можно было ожидать? Фермин, я прощувас остаться сегодня присмотреть за лавкой. Зайду на минутку проведать донаФедерико, в потом в театр с Барсело. У Даниеля тоже есть чем заняться.

Я поднял глаза как раз вовремя, чтобы застать врасплохФермина и отца, обменявшихся заговорщическими взглядами.

— Тоже мне, парочка сводников! — возмущенновоскликнул я.

Они все еще громко смеялись мне вслед, когда я выскакивал задверь, а от меня буквально летели искры.

Холодный и пронизывающий ветер с моря подметал мостовую,оставляя за собой хлопья тумана. Стальное солнце рассыпало медно-красныеотблески по крышам и часовням готического квартала. До свидания с Беа вуниверситетском дворе оставалось еще несколько часов, и я решил испытать судьбуи нанести визит Нурии Монфорт, надеясь, что она все еще проживает по адресу,давным-давно данному мне ее отцом.

Площадь Сан Фелипе Нери, спрятавшаяся за древнимикрепостными стенами, казалась маленьким островком воздуха в лабиринте улочек,пронизывавших готический квартал. Оставшиеся со времен войны следы пулеметнойкартечи усеивали стены церкви, кучка детей играла в солдатики рядом схранившими горькую память камнями. На скамье с полуоткрытой книгой на коленяхсидела молодая женщина с серебристыми прядями в волосах, с рассеянной улыбкойнаблюдая за игрой. Судя по указанному на клочке бумаги адресу, Нурия Монфортжила в доме при входе на площадь. На почерневшей от времени каменной арке,украшавшей подъезд, еще можно было рассмотреть дату постройки: 1801 год. В глубинетемного вестибюля едва различалась изогнутая спиралью лестница, уходившаявверх. Я взглянул на почтовые ящики. Имена жильцов были написаны на пожелтевшихкусочках картона, вставленных в прорези.

Микель Молинер/Нурия Молинер

3 эт. — кв.2

Я стал осторожно подниматься по лестнице, опасаясь, что этоткукольный дом начнет рушиться, если я буду слишком сильно наступать накрохотные ступени. На каждой лестничной площадке было по две двери. Ни номеров,ни других опознавательных знаков. Дойдя до третьего этажа и выбрав одну их нихнаугад, я постучал. На лестнице пахло сыростью, старым камнем и глиной. Япостучал еще и еще, но никто не открыл. Тогда я решил попытать счастья с другойдверью, стукнув по ней несколько раз кулаком. Из квартиры доносились звуки включенногона полную громкость радио, передавали программу «Минуты размышления с отцомМартином Кальсадо».

Дверь открыла немолодая сеньора в стеганом халате вбирюзовую клетку, тапочках и с головой, покрытой бигудями. В тусклом свете онанапомнила мне водолаза в скафандре. За ее спиной бархатный голос отца Мартинаблагодарил за поддержку спонсора и покровителя программы — косметическую фирму«Аурорин», чью продукцию предпочитали все паломники к святилищу в Лурдесе, ибоблагодаря ей, словно по мановению божественной десницы, мгновенно излечивалисьпрыщи и угри, дерзнувшие запятнать своим появлением кожу христиан.

— Добрый день. Я ищу сеньору Монфорт.

— Нуриету? Вы ошиблись дверью, молодой человек. Онаживет напротив.

— Простите. Я туда стучал, но, кажется, дома никогонет.

— Вы ведь не кредитор, правда? — тут жепоинтересовалась сеньора с подозрением, выдающим большой опыт в подобных делах.

— Конечно нет. Я знакомый отца сеньоры.

— Ну, тогда ладно. Нуриета, наверное, внизу, читает. Выразве не заметили ее, когда входили?

Спустившись во двор, я увидел, что женщина с посеребреннымиволосами все еще сидит на скамье с книгой в руках. Я внимательно рассмотрел ее.Нурия Монфорт была более чем привлекательной женщиной, с тонкими чертами лица ифигурой как на картинках модных журналов, молодость, казалось, так и лучилась вее глазах. В ее хрупком изящном силуэте было что-то, напомнившее ее отца. Япредположил, что ей сейчас должно быть за сорок, принимая во внимание седыепряди и морщинки на лице, которое в полумраке могло показаться лет на десятьмоложе.

— Сеньора Монфорт?

Она посмотрела на меня невидящим взглядом, словно никак немогла очнуться от глубокого сна.

— Меня зовут Даниель Семпере. Ваш отец некоторое времяназад дал мне ваш адрес и сказал, что вы, возможно, могли бы мне рассказать оХулиане Караксе.

Когда я произнес это имя, мечтательное выражение мгновенноисчезло с ее лица. К тому же ссылаться на ее отца было с моей стороны ошибкой.

— Что именно вы хотите знать? — спросила Нурия стревогой в голосе.

Я почувствовал, что если сразу не завоюю ее доверие, то несмогу сделать это никогда. Единственное, что мне оставалось, это рассказатьправду.

— Позвольте мне все объяснить. Восемь лет назад, наКладбище Забытых Книг, совершенно случайно, я обнаружил роман Хулиана Каракса,который вы спрятали там от человека по имени Лаин Кубер, уничтожавшего книгиКаракса, — сказал я.

Она пристально посмотрела на меня, боясь пошевелиться,словно мир вот-вот был готов обрушиться на нее.

— Я отниму у вас всего несколько минут, — добавиля. — Обещаю.

Нурия удрученно кивнула.

— Как там мой отец? — спросила она, избегая моеговзгляда.

— Хорошо. Постарел, конечно. Он очень скучает без вас.

У Нурии вырвался вздох, значение которого осталось для менязагадкой.

— Лучше поднимемся в дом. Мне не хотелось бы говоритьоб этом на улице.

Квартира, в которой жила Нурия Монфорт, была погружена вомрак. Узкий коридор вел в столовую, служившую одновременно кухней, библиотекойи рабочим кабинетом. Проходя по квартире, я также заметил скромную спальню безокон. Это было все. Впрочем, имелась еще крохотная ванная комната, в которой небыло даже душа и сквозь стены которой в квартиру проникали всевозможные запахи:от ароматов кухни из бара внизу до дыхания канализационных и водосточных труб,которым перевалило уже за сотню лет. Квартиру заполняли бесконечные сумерки,она была словно пятно тени между выцветших стен. В ней пахло крепким табаком,холодом и разлукой. Нурия Монфорт наблюдала за мной, пока я старательно делалвид, будто не замечаю ветхости ее жилища.

— Я всегда спускаюсь на улицу почитать, ведь здесьпочти нет света, — сказал она. — Муж обещал подарить мне настольнуюлампу, когда вернется домой.