Пипа и Таня вопросительно посмотрели на Гробыню.

– Какая еще идейка?

– Да так. Вызвать дух Пуппера из ПотустороннегоМира… – небрежно уронила Склепова.

Таня побледнела. Пипа облизала губы.

– Как ты его вызовешь, когда… – начала она. –А хотя ладно, почему бы и нет! Я согласна.

– А ты, Гроттерша?

– А я нет. Не согласна, – тихо сказала Таня.

– Не хочешь увидеть Гурика? Воображаю себе этот бледныймятущийся дух с астральной метлой, который уставится на тебя страждущимиглазами. Совесть заела? Боишься, что он цап тебя за шкирку и утащит на тотсвет? – поинтересовалась Склепова.

– Я ничего не боюсь, – сказала Таня.

– Так прямо и ничего? Ах да, ты же у нас супердевочка,которая спасла Тибидохс двести восемь тысяч раз! Браво, юная Гротти, браво!Тогда за чем дело стало? Разве тебе не хочется еще раз увидетьПупперчика? – искушала Гробыня.

И Таня уступила. Уступила, хотя была уверена, что взглядпризрака будет полон укоризны. Если бы Гурий не встретил ее, его жизнь непресеклась бы в цвете лет. Он женился бы на скромной англичанке и продолжил быславную династию Пупперов – добрых ребят, отлично играющих в драконбол иносящих круглые очочки из дедушкиной коллекции. Ах, Гурий, Гурий, и зачем тебенужны были русские девчонки? Не довели они тебя до добра, ой не довели!

«Если я откажусь, то получится, что я испугалась и предалаПуппера… А так я увижу его еще раз! Нет, надо все-таки вызвать, и будь чтобудет», – подумала она. Таня ощущала себя очень виноватой перед Гурием идаже внутренне, сама перед собой никогда не пыталась приуменьшить свою вину.Дорога самооправданий – самая извилистая в мире дорожка. И ведет в никуда.

Гробыня перевернула гроб, служивший ей кроватью, и досталаиз потайного ящика записную книжку.

– Ай, кусается, дрянь такая!.. Своякис маякис!.. –проворчала она, встряхивая книжку, превратившуюся было в крысу. – Тэк-с,посмотрим, что нам нужно! Ага, вот! Фигурка из белой глины, обмазанная кровьюдракона. Цветок, подарок вызываемого. Камень сердолик… Славно, у меня как раззавалялся один такой. Волосы с головы той, кого любил вызываемый, – пятьволос… Когда все будет готово, следует взять три магических перстня и сложитьиз них равносторонний треугольник. Фигурка помещается в центр… После чегопроизносится парочка заклинаний – не буду их сейчас читать, – и духПупперчика перед нами! Прошу всех охать и падать в обморок в порядке строгойочереди! – сказала Склепова.

Разумеется, лепить фигурку пришлось Тане. Пальцы послушноразминали и разглаживали глину. Она помнила каждую черту Гурия – его тонкийрот, кругловатое лицо, мальчишеские вихры, подклеенные скотчем очочки. Как жеон все-таки похож! Гурий, Гурочка! Таня моргнула и решительно сделала последнийштрих.

– Что это ты сделала, шрам? Разве у Гурочки шрам такой?За ним что, с саблей гонялись? Да такой вмятиной ему бы все мозгиповышибало! – начала возмущаться Пипа.

Ее способностей к лепке хватало только на то, чтобы даватьценные советы и морщить нос.

– Не наезжай! Шрам классный получился! Хуже самогоплохого танцора может быть только самый хороший критик, – осадила ПипуГробыня.

Но Пипа не унималась. Ей ужасно хотелось покомандовать.

– Хорошо, пускай голова похожа! А дальше что? МыПупперчика как лепить будем: в плащике или совсем без ничего? – жадноспросила она.

Таня от удивления перестала лепить. Гробыня захихикала.Подобно Пипе, она была слегка зациклена на определенных вещах.

– А что, давайте совсем без ничего! Для натуральности.Или нет… в противогазе и в белых носочках! – предложила она.

– Я вам над Гурием издеваться не дам!.. И так всякиеослы говорят, что я над ним издеваюсь! А я не издеваюсь! Я его таквоспринимаю! – возмутилась Таня и решительно встала.

– Но-но, Гроттерша, миленькая, не сминай ему голову! Япошутила! Лепи в плаще! – с испугом завопила Пипа, повисая у нее на руке.

Когда фигурка была почти готова, Гробыня поставила ее ногамина сердолик и довольно оглядела результат.

– Теперь цветок… Тебе Пуппер цветы дарил? –спросила она.

– Здрасьте – подвинься! – сказала Таня. –Когда это было? Они же не вечно стоят.

– Что, нет цветка? Ни одного? – возмутиласьГробыня. – Тогда какого фига я тут ночей не сплю, стараюсь? Магия вуду –это не салат, куда хочешь клади лук, а хочешь не клади. Нет цветка – нет Пуппера.

– Погодите, – сказала вдруг Пипа, краснея. –Есть цветок!

Она открыла толстый том общих заклинаний, нашла междустраницами засохшую розу и быстро сунула ее Склеповой.

– Это Пуппера? – недоверчиво спросила Гробыня.

– Пуппера.

– А он разве тебе дарил? – усомнилась Склепова.

– Нет, он дарил Таньке, но я взяла один цветок… У нее итак была целая куча! Я представляла, что… Отстаньте от меня! Не ваше дело!

– Уже отстали! – радостно сказала Гробыня. –Тру-ля-ля! Да здравствует настоящая любовь, которая сберегает не только своирозы, но и чужие. Но учти, цветочек нам придется измельчить… Теперь волосы…Ну-с, юные дамы, кто будет жертвовать? По-моему, Гурий любил нас всех троих.Каждую по-своему, разумеется, но все же…

Возмущенная Пипа начала было утверждать, что Гурий любил еебольше остальных, хотя и неосознанно, и отвяла лишь тогда, когда Гробыняуточнила, что волосы надо выдирать с корнем. Иначе не подействует. А так как унее, Гробыни, волосы крашеные и вообще сегодня она не в настроении, то…

– Ну-ка, Гроттерша, повернись ко мне лысинкой! –хищно закончила она.

– Уйди, Склеп! Я тебя знаю, ты мне скальп снимешь. Ясама! – отказалась Таня.

Она обмотала вокруг пальца несколько волос и, закусив губу,сильно дернула. На глазах выступили слезы. Волосы были вырваны с корнем.

– Пять… ого, еще четыре! Девять волос! Гроттерша, тыперевыполнила план! Лишние можешь сдать на парики или набить ими подушку! Так…Готово! – сказала Склепова, бережно закручивая волосы вокруг поясафигурки.

– Теперь еще одна деталь! Давайте сюда перстни!

Пипино кольцо снялось легко. Перстень же Феофила Гроттераупрямился, и его пришлось долго вращать на пальце.