Ярчайшая вспышка на минуту ослепила ее. Жаркая волнаповлекла Таню, стараясь втянуть в магический треугольник… Она сопротивлялась,пыталась вцепиться в стол, но все было бесполезно. Сила, которая влекла ее,была неумолима и неосязаема. Ничего, кроме жара, Таня не чувствовала. Внезапно,когда Потусторонний Мир почти затянул ее, что-то толкнуло ее в грудь и в лицо.Она упала. Лишь спустя несколько минут сознание и зрение вновь началивозвращаться. Таня поняла, что лежит на полу, а Гробыня наклонилась иразглядывает ее. Лицо у нее было сочувствующее и тревожное. Обнаружив, что Таняпришла в себя, Гробыня улыбнулась.

– Ты как, Гротти, нормально?.. Некролог отменяется!Поминальная скатерть-самобранка тоже! Ну оно и лучше! Никто не обляпает чернуюбахрому яйцами всмятку, – сказала она с облегчением.

Таня с трудом встала. Все ее тело было мокрым от пота, дажечелка прилипла ко лбу. Магический треугольник был разомкнут. Глиняная фигуркарастаяла. Там, где она недавно была, осталось лишь затвердевшеебеловато-коричневое пятно глины. Чуть в стороне камень сердолика, немногоизменивший от жара цвет.

– Тебе повезло, что ты схватила свое кольцо, а не моеили Пипино… И вообще, что кольцо, а не фигурку! Сильный все-таки маг был твойпрадед. Помог тебе дешево отделаться! – затрещала Гробыня.

Таня за что-то задела ногой. Ее футляр от контрабаса лежал устола с откинутой крышкой. Смычок валялся рядом с футляром. Это было ужеслишком. Таня не сомневалась, что, пока она была без сознания, ее соседкивоспользовались случаем, чтобы порыться в ее вещах.

– Почему мой контрабас здесь? Кто его трогал? Я жепредупреждала! Склепова, ты?! – вспылила она.

Гробыня обидчиво вспыхнула:

– Ты за кого меня принимаешь, подруга? Я, конечно, не ангел,но сердце у меня тоже есть! Я с ней тут нянчусь, Аммиакус нашатырюс, какпопугай, повторяю, а она… Тьфу! Гроттерша, она и в Африке Гроттерша! Недаромпрофессор Клопп любил повторять на первом курсе, что черная неблагодарность –это свойство белых магов!

Таня смутилась. Такого отпора она никак не ожидала. Похоже,она напрасно набросилась на Гробыню.

– А почему тут футляр? Или это Пипа? – спросилаона.

Гробыня молчала, игнорируя Таню.

– Я? – оскорбилась Пипа. – Вот спасибочки,сестренка! Прям кувалдочкой и по пушистой мордочке! Когда фигурка Гуриярасплавилась, Потусторонний Мир начал тебя втягивать и почти уже втянул… Виделабы ты свои контуры, почти прозрачные стали! Ну я думаю: кирдык Гроттерше! Хочук тебе сунуться и не решаюсь – может, и меня затянет. А тут перстень твоегодедульника вдруг как забормочет! А футляр как выдвинется, как распахнется! Мамадорогая! И смычок сам по струнам! Играет чего-то, контрабас весь дрожит, и,главное, не слышно ничего… И, смотрим мы, тебя вроде перестало втягивать. Апотом отбросило, ты брык на пол, ручки раскинула и лежишь! Ну а тут и смычокуспокоился…

Таня пытливо взглянула на Пипу. Нет, дочка дяди Германасказала правду. Таню действительно спасли от гибели лишь контрабас и перстеньФеофила Гроттера. И зачем она сунулась к фигурке после произнесения заклинания?Знала же, что нельзя, что там внутри другой, далекий и враждебный мир! Но несмогла, просто не смогла отказать Пупперу в его просьбе и потеряла голову,забыв себя. А раз так, не значит ли это, что она любит Гурия, а не Ваньку?Проклятая магия!

Таня захлопнула футляр, ногой толкнула его под кровать ивыскочила из комнаты. Она не могла сейчас видеть ни Гробыню, ни Пипу, не моглани с кем разговаривать. Ей нужно было побыть одной.

Было уже очень поздно. Магический синеватый свет горел лишьв общей гостиной. Не зная, есть там кто или нет, Таня обогнула ее черезмальчишеский коридор, который тоже выводил к лестнице, но минуя гостиную.

Выхватывая из тьмы части каменных стен со стариннымипортретами, полыхали факелы негаснущего пламени в нишах вдоль Главной Лестницы.Спустившись, Таня прошла Залом Двух Стихий и нырнула в путаные ходы, которыеначинались сразу под лестницей атлантов. Некоторые атланты дремали, другиезабавлялись, вставая на цыпочки и слегка приподнимая и опуская тибидохскиесводы. Третий с краю атлант присел и, закинув ногу на ногу, озабоченноразглядывал трещину на мраморной ступне.

– Седьмую сотню лет без отпуска! Никаких сил нет!Может, смотаться к лопухоидам и сообразить реставратора на троих, а, ребят?..Или там кариатиду снять! – искушал он.

Соседние с ним атланты молчали и, обливаясь каменным потом,отдувались за малодушного товарища. Заметив Таню, любитель реставраторов икариатид торопливо выпрямился и подпер свод. Таня сделала вид, что ничего неслышала. Глупо было конфузить атланта.

Она нырнула под лестницу, прошла немного и сразу оказалась впереплетении мрачных коридоров. Света здесь почти не было, лишь кое-где изтрещин в полу пробивалось зеленоватое размытое свечение.

«Про##клятые клады», – подумала Таня, однакозаглядывать в щели желания у нее не возникло. Она когда-то слышала от Тарараха,что здесь, под лестницей атлантов, спрятан один из сребреников Иуды и потомуэто место буквально притягивает кровавые клады со всех окрестных земель. И нетолько клады. Много грозных артефактов всех народов и эпох хранили этиисточенные нежитью каменные лабиринты, расположенные прямо над ЖуткимиВоротами.

Свернув несколько раз в расходящейся паутине коридоров, Танясела на камень рядом с доспехами, надетыми на деревянный чурбан. Древняя магиядоспехов на три года давала их обладателю неуязвимость в бою. На четвертый жегод в первое полнолуние доспехи сжимались до размеров ореха и убивали своегохозяина. Снять же их было невозможно, что крайне отравляло победителю эти тригода успеха. Смазываясь его кровью, доспехи переставали ржаветь, покрывалисьновыми узорами и, позванивая кольчужной рубашкой, терпеливо ждали, что имиснова кто-нибудь заинтересуется.

Вот и сейчас, почуяв добычу, они призывно засияли, загремелии даже попытались обхватить Таню за плечи рукавами кольчужной рубахи.

– Дрыгус-брыгус! – буркнула Таня, успокаивая их зеленойискрой. За годы обучения в Тибидохсе она до того привыкла к всевозможнымпростейшим вампирам, как энерго-, так и гемоглобиновым, что почти уже необращала на них внимания.

Кольцо Феофила Гроттера выстрелило тусклой зеленой искрой,которой едва хватило для заклинания. После оживления глиняной фигурки перстеньвыглядел потемневшим и уставшим. Запрещенное заклинание Склеповой отняло у негослишком много магии. Таня знала, что через пару дней он восстановится, пока жемагию придется экономить.

– Ilias malorum! Unam in armis salutem![6] – сказал онворчливо, словно предупреждая о чем-то.