– Мы ни за что не можем ручаться, пока не обыщем весь дом. Ия не отступлюсь, пока этого не сделаю.

Раздался легкий стук в дверь, и вошла Салли Финч. Глаза ееокруглились от удивления. Пат сидела на кровати, сжимая в руках носки Нигеля,ящики комода были выдвинуты, и Нигель, как почуявший дичь терьер, зарылся сголовой в груду свитеров, а вокруг в беспорядке валялись трусики, лифчики,чулки и прочие предметы женского туалета.

– Ради всего святого, что здесь происходит? – спросилаСалли.

– Соду ищем, – бросил через плечо Нигель.

– Соду? Зачем?

– У меня боли, – ухмыльнулся Нигель. – Страшные боли. – Онпохлопал себя по животу. – И облегчить мои страдания может только сода.

– У меня, по-моему, где-то есть.

– Увы, Салли, твоя сода мне как мертвому припарки. Моиколики может утихомирить только сода нашей драгоценной Пат.

– Ты сумасшедший, – сказала Салли. – Слушай, чего ему надо,Пат?

Патрисия уныло покачала головой.

– Салли, может, ты видела мою соду? – спросила она. – Тамоставалось совсем на донышке.

– Нет. – Салли с любопытством посмотрела на нее. Потомнаморщила лоб. – Хотя постой… Кажется, кто-то… впрочем, нет… Пат, у тебя естьмарка? Мне нужно отправить письмо, а у меня марки кончились.

– Вон там, в ящике.

Салли выдвинула неглубокий ящик письменного стола, взяла изальбома марку, приклеила ее к конверту, который держала в руках, сунула альбомобратно и положила на стол пару монет.

– Спасибо. Слушай, там у тебя письмо, хочешь, я и егоотправлю?

– Отправь… хотя нет, не надо… я потом сама отправлю.

Салли кивнула и вышла из комнаты.

Пат выронила носки и нервно переплела пальцы.

– Нигель!

– Да? – Нигель уже закончил рыться в ящиках и теперь, стояперед платяным шкафом, выворачивал карманы пальто.

– Я тебе еще не все рассказала.

– Пат, ты меня решила доконать? Что ты еще натворила?

– Я боюсь, ты будешь сердиться.

– Сердиться я уже не в состоянии. Я себе места не нахожу отстраха. Если Селию отравили ядом, который я имел дурость украсть, мне придетсяпросидеть за решеткой долгие годы, если вообще я останусь жив.

– Нет, Нигель, я о другом. Я хотела поговорить с тобой оботце.

– О ком? – Нигель повернулся к Пат и оторопело уставился нанее.

– Ты знаешь, что он серьезно болен?

– Меня это не волнует.

– Вчера по радио передавали: «Сэр Артур Стэнли, выдающийсяисследователь-химик, находится в очень тяжелом состоянии».

– Вот что значит быть знаменитым! О твоих болячках трезвонятпо всему миру!

– Нигель, если он при смерти, ты должен с ним помириться.

– Еще чего не хватало!

– Но он умирает…

– Подыхающая свинья не лучше здорового борова.

– Ну зачем ты, Нигель… Нельзя так ожесточаться, надо уметьпрощать.

– Знаешь что, Пат! Я тебе, кажется, уже говорил: он убил моюмать!

– Ну да, да. И я знаю, что ты ее очень любил. Но я думаю,Нигель, ты иногда преувеличиваешь. Мужья часто ведут себя плохо, нечутко поотношению к женам, а те переживают. Но говорить, что отец убил твою мать,нехорошо. Ведь это неправда!

– Я смотрю, ты все знаешь?

– Я знаю, что когда-нибудь ты пожалеешь о том, что непомирился с отцом перед его смертью. И поэтому… – Пат запнулась, но собралась сдухом и продолжила: – Поэтому я написала твоему отцу письмо.

– Ты ему написала? Вот, значит, какое письмо собираласьотправить Салли!

Он ринулся к письменному столу.

– Ясно!

Он схватил конверт, на котором уже стоял адрес и быланаклеена марка, и, лихорадочно, нервно разорвав письмо на мелкие клочки, бросилв корзину для бумаг.

– Вот тебе! И чтоб ты не смела больше этого делать!

– Но право же, Нигель, ты ведешь себя как ребенок. Ты,конечно, можешь разорвать письмо, но я напишу еще!

– Ты неисправимо сентиментальна. А тебе никогда не приходилов голову, что я не преувеличиваю, говоря об убийстве матери? Что это истиннаяправда? Мама умерла от слишком большой дозы мединала. При дознании былоустановлено, что она приняла его по ошибке. Но это неправда. Отец нарочноотравил ее. Он хотел жениться на другой женщине, а мама не давала ему развода.История самая что ни на есть банальная. Скажи, как бы ты поступила на моемместе? Выдала бы его полиции? Но мама, наверное, была бы против… У меня былодин выход: я сказал подлецу все, что о нем думаю, и ушел… Навсегда. Я дажеизменил фамилию.

– Нигель!.. Прости меня!.. Я понятия не имела…

– Ну хорошо, теперь ты знаешь. Уважаемый и знаменитый АртурСтэнли, великий исследователь, открывший новые антибиотики… Он жил припеваючи…Но его красотка все равно не вышла за него замуж. Она дала ему отставку.Наверное, догадалась о том, что он сделал…

– Нигель, дорогой, какой ужас! Прости меня!

– Ладно. Не будем об этом. Лучше поговорим о соде, черт быее побрал! Давай подумай, куда ты могла деть пузырек. Сядь, соберись с мыслямии постарайся вспомнить, Пат!

Женевьев вошла в гостиную в крайнем возбуждении. Вошла идрожащим шепотом заявила, глядя на сидящих в комнате:

– Ну, теперь-то я знаю, знаю наверняка, кто убил малышкуСелию!

– Кто? Говори, не тяни! – потребовал Рене. – Что ты такогоузнала?

Женевьев осторожно оглянулась, желая удостовериться, чтодверь в гостиную закрыта. Потом сказала, понизив голос:

– Ее убил Нигель Чэпмен.

– Нигель? Но почему?

– А вот почему. Я сейчас шла по коридору и вдруг услышалаголоса в комнате Патрисии. Там был Нигель.

– Нигель? В комнате Патрисии? – осуждающим тономпереспросила Джин.

Но Женевьев торопливо продолжала:

– И он говорил, что его отец убил его мать и поэтому онизменил фамилию. По-моему, все ясно. Отец его – закоренелый преступник, и,значит, на Нигеле от рождения лежит каинова печать.