что главной мотив – месть. Блейк, если абстрагироваться от нелогичного поведения, кто мог бы являться целью Седьмого? – перевел он прищуренный пытливый взгляд в сторону американца.

Тот ответил не раздумывая:

– Откуда мне знать? Я не вел с ним задушевных бесед. Мы с этим щенк… юношей никогда не были близки. Он глуповат и недальновиден, хоть и силен. Вырос в детдоме и даже убить нормально не может. Однажды притащил двух парней в агентство, растрепал нашу тайну и взял на себя ответственность за них. Я предлагал избавиться от лишней мороки – пропажу двух человек легко замять, – но парнишка настоял. Потом один из его приспешников помер, выпрыгнув из окна, а второй сбежал. Думаю, что Седьмой из-за этого просто сошел с ума. Представить не могу, чтобы этот нюня разгромил пару столиц. Можно предположить, что он захотел отомстить обидчикам или же семьям, которые брали его к себе, но скоро сдавали обратно, однако в Китае у него точно нет знакомых, – он поднял глаза на Лукаса, – за исключением одной кандидатуры.

Тот напрягся всем телом и возразил:

– Я никогда его не встречал.

Каоши подхватил мысль Четвертого:

– Сумасшедшему совсем не обязательно встречать кого-то лично, чтобы вообразить себе что-то и возложить всю вину на этого человека.

Его глубокомысленный тон заставил Нулевого вздрогнуть. Он ощущал себя так, будто разговаривал со старцем.

– Именно. Неужели вы думаете, что он благодарен за свою судьбу Предвестника? Ему всегда претила эта работа, – добавил Блейк, не желая отказываться от версии.

Лукас закончил за него:

– Получается, что Предвестник Смерти спроецировал личность прошлого Нулевого на меня и теперь хочет отомстить за то, что «я», – он начертил кавычки в воздухе, – наделил его силой? Бессмыслица. В таком случае ему нужно было бросать вызов самим Богам.

– Бессмыслица, да. Этот обезумевший щенок никогда не делал ничего стоящего, – убеждал всех Четвертый.

«Да неужели?» – подумалось Лукасу.

Сметая со стола несуществующие пылинки, он проговорил:

– Хорошо, на сегодня закончим. Разрабатывайте версию мести, но не зацикливайтесь на ней. Четвертого отдельно попрошу подробнее рассказать в письменном виде об упомянутых событиях, которые предшествовали… поступкам Предвестника Смерти. Даю вам время на размышления до утреннего собрания. На нем каждый из вас должен представить новую версию событий. Всем спасибо, хорошо потрудились. – Он повернул голову, обращаясь к Джеку и Арту: – Принесите еду, пожалуйста. Я не останусь на ужин.

Второй хотел было остановить друга и попросить задержаться, но почувствовал предупреждающее прикосновение к запястью. Кевин покачал головой.

Лукас горделивой походкой пошел в направлении выхода, забрав с собой пару чистых листов, которые якобы случайно уронил около Кевина. Наклонившись за ними, он быстро шепнул:

– В час на крыше, – и, подумав, добавил: – Захвати Елену.

А затем как ни в чем не бывало вышел за дверь.

Глава 23

За ужином Предвестники разделились на несколько групп.

Блейк и Каоши со своим учеником, которые яро рассуждали о чем-то, периодически дополняя друг друга, хотя и были по натуре совершенно разными людьми.

Пэй Шень и Кирилл негромко обсуждали политику и все, что успело произойти за время их разлуки. В особенности успехи своих учеников.

И молодое поколение, которое с радостью налетело на всевозможные яства, заказанные не поскупившимся Джеком.

Вдоволь утолив голод, они забрали несколько кусочков пиццы с собой, попрощались с остальными и вышли из-за стола, направляясь в кабинет Кевина, который был больше остальных жилых комнат.

Кабинетами парни называли свои спальни, где им приходилось проводить долгие часы, корпя над школьными учебниками и заучивая старинные трактаты и пособия по владению оружием и самосовершенствованию, потому привычка называть спальню кабинетом прочно закрепилась среди всех обитателей квартиры.

Оказавшись в чисто прибранной комнате, где для каждой вещи было отведено свое место, Елена с восхищением воззрилась на пейзажи, написанные черной тушью, которые закрывали собой добрую половину стен.

– Как красиво! Это просто великолепно! – восторгалась девушка, перебегая от одного рисунка к другому.

– Это все его рук дело! Ну не гениально ли? – с гордостью заявил Джек, притягивая смущенного Кевина к себе.

– Перестань, – отвел взгляд парень. – Елена, это старые работы, им по меньшей мере несколько лет, так что ничего занимательного в них нет.

Та резко обернулась, сверкнув глазами.

– Да ты смеешься! Они практически безупречны: линии настолько превосходны, будто выведены рукой великого мастера, который никогда в своей жизни не знал ошибок! Чувствуется уверенность и твердость в сочетании с легкостью движений. Картина словно дышит, – упоенно вещала девушка, но вдруг остановилась и шмыгнула носом.

Парни подлетели к ней, пытаясь понять, что случилось. Она смахнула пару слезинок с уголков длинных ресниц и лучезарно улыбнулась, демонстрируя милые ямочки на щеках.

– Все в порядке, просто, когда я вижу нечто прекрасное, не могу сдержать эмоций, которые буквально льются через край, превращаясь в слезы. Поэтому в художественных галереях мне приходится держать в кармане платочек, – хихикнула она, смущенно сощурившись. – Знаю, это странно, но…

– Ничего не странно! – резво перебил ее Джек. – Очень даже мило!

Только через пару секунд, до конца осознав, что ляпнул, парень покрылся ярким румянцем, легшим на его грубые скулы.

Елена, покраснев от смущения, ответила:

– Спасибо.

Кевин неловко кашлянул.

– Располагайтесь, пожалуйста, – указал он рукой в сторону длинного стола с ножками в виде звериных лап и кожаной обивкой. – Я скоро вернусь.

Он подхватил тарелку с пиццей, но был остановлен вопросом Арта:

– Ты к Лукасу?

– Мгм. И в библиотеку.

Когда дверь за ним закрылась, Второй отодвинул стул для Елены, и, заметив тень беспокойства на ее лице, сказал:

– Не обращай внимания, ладно? Он всегда такой угрюмый, но на самом деле очень добрый.

– Я точно не задела его, сказав о рисунках?

– Нет, что ты! – уверил ее Джек, садясь рядом под задумчивым взглядом Арта. – Он был очень рад, это я точно могу сказать! Когда он счастлив или смущен, у него жутко краснеют уши и кончик носа.

– Третий всегда любил каллиграфию и рисование тушью, – задумчиво бросил Шестой, ковыряя кожаную обивку стола. – Он с детства обучался этому у лучших мастеров, так хотели родители. Потом, когда получил маломальскую известность, решил продолжить свой путь самостоятельно. Сейчас он считается художником и каллиграфом очень высокого уровня для своих лет и может соперничать со многими мастерами. Именно поэтому здесь висят ранние работы, ведь новые разлетаются, как горячие баоцзы.

Хоть парень и говорил так, словно вовсе не заинтересован в разговоре, но все же не смог скрыть гордости за друга, глядя на один из любимых пейзажей.

Джек лишь снисходительно цыкнул и поинтересовался:

– Елена, ты так любишь искусство?

– О да, это,