К концу второго месяца, когда он едва тащил себя к бараку,мечтая упасть на твердую койку и помереть, его остановил инструктор порукопашному бою:

– А, новичок!.. Ну как жизнь?

– Как в сказке, – прохрипел Дмитрий. – Как вчудной сказке.

Инструктор стоял, загораживая дорогу, улыбался, в глазахиздевка, но когда заговорил, голос звучал почти сочувствующе:

– Что-то рожа у тебя вытянулась... И сам как-то охляп,блеска не вижу. Ботинки нечищены, шнурки не поглажены... А часы, часы! Что утебя за часы? Надо сменить, надо. Больно хрупкие. А ремешок так и вообще –позор. Позор и стыд. Сходи на склад, пусть выдадут браслет.

Дмитрий поморщился:

– Кожа мягче. Я к ней привык.

Инструктор продолжал, словно не слышал:

– Сейчас иные чудаки, что трясутся за здоровье, носятмагнитные браслеты. Те вроде бы мешают... или помогают, не помню, осаживатьсяжелезу из крови. Тоже пусть Гаврилов выдаст.

Дмитрий скривился:

– Это зачем же?

Инструктор вытянул обе руки. На левой красовалисьвнушительные часы, чисто мужские: в крупном корпусе, с крупными стрелками,толстые, а браслет тоже под стать: широкий, из толстых крупных звеньевблестящей стали. Кисть правой руки обхватывал толстый медный браслет, широкий инаглый до безобразия, прямо кричащий о трусости хозяина, который боитсякаких-то болезней, магнитных бурь на Солнце, солнечный пятен и озоновой дырынад Атлантидой.

– Ну как?

– Я бы сказал... – ответил Дмитрий, – если бынашел мат круче, чем употребляет наш завхоз.

Инструктор улыбнулся:

– Вот-вот. Это уже одна победа. Вторая – подумай, какпри таких часах и браслетах тебе наденут полицейские наручники? Третья – это непросто браслеты. Как и часы... не только часы. Еще не понял?

– Понял, – прошептал Дмитрий. По телу прошла волнавозбуждающего страха, усталость начала испаряться, словно организм зачерпнулдобавочные силы из запасника. – Разрешите выполнять?

К Гаврилову он мчался со всех ног. Похоже, подготовке скороконец. И, похоже, действовать ему не в России. Вряд ли эти штуки придумалисупротив родной туповатой милиции.

Хотя пригодиться могут и здесь.

Ермаков повернулся на стук двери. Лицо полковника запоследнюю неделю вытянулось, щеки запали, а скулы заострились. Сейчас взапавших глазах таилась тревога.

Дмитрий вытянулся, Ермаков сказал с видимой неохотой:

– Возникла необходимость вашу подготовку... ускорить.Да что там ускорить, вы приступаете к обучению на пленере.

Он видел как радостно вскинулся этот юнец, глаза заблестели.Щенок мокроносый... Ермаков чувствовал себя тем командиром, который подЛенинградом в отчаянии послал юных курсантов-нахимовцев против наступающихфашистских войск. Они все погибли, но наступление фашистских войск незадержали. Или все же чуть задержали?

– Я готов выполнить любое задание, – выпалил Дмитрий.

– Любое, – поморщился Ермаков. – Ну да,любое... Просто сейчас политическая ситуация такова, что мы должны бросать вбой даже необученных... Да-да, это относится к тебе тоже. Будем беречь данакапливать силы – может получиться, что пользоваться ими уже будет не длякого.

– Не для кого?

– Если России не будет... – буркнулЕрмаков. – Или вы готовы работать в качестве иностранного наемника?..То-то. Империя уже держат за горло. Сжать им пальцы не дает мировое мнение. Дане Европа, это уже имперские блюдолизы, а Восток, Индия, Пакистан... Теперь этоне колонии, а страны со своим ядерным оружием. Мы тоже пока что еще с ядерным.Словом, бросаем все силы. Даже такие крохотные, как трои.

При этом он оглядел его как муравья. Дмитрий только инашелся, что прищелкнул каблуками и ответил довольно стандартно:

– Я не подведу.

– Ладно, везунчик ты наш... Я включаю тебя в качествестажера в одну группу. Рано, конечно, но она почти повторение той, со взятиемдачи. Только называется иначе...

Что-то в голосе полковника заставило Дмитрия спросить почтишепотом:

– А как?

Ермаков улыбнулся:

– Если скажу, то для тебя сразу отменяется любаяувольнительная. Ты не будешь иметь права покидать территорию базы.

– Согласен, – выпалил Дмитрий.

Ермаков кивнул:

– Хорошо отвечаешь. Я не ошибся, когда тогда заглянул ктебе в квартиру. Ты хохол ведь, что такой черный?

– Я смуглый, – поправил Дмитрий. – У нас вроду все такие. Но мы русские. Хотя, может быть, и все хохлы. Та дача, котораяназывается иначе... зовется гасиендой, да?

Ермаков вскинул брови:

– Ого! Что еще вычислил?

– Вы знаете из моего личного дела, – сказалДмитрий со счастливо стучащим сердцем. – что я знаю испанский. По видутоже похож на испанца или латиноса. В новостях краем уха уловил обрывокразговора, что наркобароны снова налаживают крупные поставки кокаина вРоссию... Меня зацепило «снова». Значит, один раз им что-то помешало. Возможно,помешаем снова?

Ермаков развел руками:

– Ну, в черепе в тебя есть еще и мозги, поздравляю.Прошлый раз... гм... да, в прошлый раз Колумбией правил так называемыймидельинский картель. Это было настолько мощное мафиозное государство, что всеправительства Латинской Америки ничего не могли с ним сделать. Даже с помощьювсех коммандос и спецназов США, Англии, Израиля и прочих всяких шведов. Нокогда этот картель попробовал наладить поставки в Россию, то нам понадобиласьвсего неделя срока и отряд моих чижиков. Как-нибудь расскажу, как мы с нимиразделалась... причем так, что картель перестал существовать вовсе!.. но сейчасосвежи свой испанский «а ля Колумбия», а завтра с утра начнешь знакомиться соснаряжением.

– Что-то особое?

– Просто приспособленное для работы в тропическихлесах. Можешь идти!

Дмитрий повернулся, чтобы идти, как вдруг его догналзадумчивый голос полковника:

– Да, кстати...

Дмитрий повернулся, вытянулся:

– Слушаюсь!

– С сегодняшнего дня русский язык для тебязапрещен, – сообщил Ермаков. И добавил, видя изумление в глазах молодогокаскадовца: – Разговариваешь только на испанском! Со всеми.

Едва за Човном захлопнулась дверь, Ермаков мазнул пальцем поэникэю. Заставка исчезла, с экрана в упор смотрел крепко сбитый человек, чем-топохожий на него, Ермакова, разве что помоложе. Тот же жесткий рот, тугиескладки, изломанные брови, запавшие глаза, короткая стрижка. Даже та же пятнистаяформа десантника, только знаки различия элитного спецподразделения «дельта»,лучшего из юсовских диверсионных групп.