– Ежи хороший человек, – объясняла Евдокия, – только двебеды в нем. Слишком большой выдумщик, иногда такое накрутит, только дивудаешься… и, конечно, женщины.

– Он был охоч до дамского пола? – поинтересовалась я.

Евдокия развела руками:

– Ежи не умел справляться со страстями, не имел никакихморальных препон. Знаете, мы год не разговаривали. Правда, это было давно.Девушка ему одна понравилась, из монастыря. И, что самое неприятное, он ей тожеприглянулся. Еле-еле дело замяли, слава создателю, младенец мертвым родился.

– Вы его потом простили? Евдокия кивнула:

– Родная кровь не вода. Но он с тех пор больше никогда неделал поползновений в сторону наших сестер. Вот любовниц привозил. Я неосуждала, кто без греха, тот пусть бросит камень. Господь послал ему тяжелоеиспытание: жену-инвалида.

Я уставилась в маленькое незанавешенное окно с чистовымытыми стеклами. Похоже, Евдокия не знает, кто сделал Полину «овощем».

– И часто он являлся с гостями?

– Да постоянно, – ответила матушка, – у нас есть домик дляприезжих, там и останавливались.

– А что за женщины?

– Разные, всех и не вспомню.

– А последняя кто была?

Евдокия задумчиво поправила стопку книг на столе.

– Брюнетка, красивая, очень яркая, прямо глаза слепила,громкая, властная… вроде вместе с ним врачом работала.

Рентгенолог Маргарита Федоровна, которую сбила машина!

– Кстати, – подняла голову Евдокия, – думается, девочка,которую вы разыскиваете, у нее.

– Отчего вы так решили?

– Брат приезжал не так давно, привозил эскиз для вышивки, яведь говорила вам, что мы берем заказы на постельное белье?

– Да.

– Вот Ежи и доставил монограмму заказчицы. Не успел братпередать сестре листок, как затрезвонил мобильный.

– Да, – рявкнул Ежи, – ладно, хорошо, сейчас! Потом ондовольно зло буркнул:

– Черт, надоела!

Евдокия перекрестилась и по-христиански кротко спросила:

– Случилась беда? Не нужна ли помощь?

– Да вот, звонит, – с досадой объяснил кардиолог. – Нунадоела, задергала просто! С ребенком справиться не может! Муж у нее, видишьли, в командировку укатил, а я должен в магазин лететь, потому что капризуля неспит! Игрушки новые покупать требуется!

Евдокия подавила недовольный возглас. Значит, у этойкрасивой, яркой женщины имеется не только муж, но и ребенок. Поведение братапросто отвратительно, но она не имеет никакого морального права осуждать его,надо только молиться, чтобы господь вразумил безголового Ежи.

Через пару дней Евдокия отправилась в Коломну, требовалосьрешить кое-какие вопросы у церковного начальства. Потолкавшись в приемной,матушка вышла во двор и с отвращением нюхнула городской воздух. Большую частьжизни она, хоть и родилась в Москве, провела в Тартыкине и теперь, оказываясь вкрупном населенном пункте, мигом начинала кашлять. Привычно перекрестившись накупола, Евдокия пошла через двор, и ее остановила женщина, явно не церковная.Хоть дама была в юбке, а на ее голове повязан платок, сразу стало понятно: онапосторонний человек на этом дворе. Глаза у прихожанки смотрели бесстыже, нагло,а во взгляде не было мира и покоя.

– Простите, – резко спросила она, – тут есть чудотворнаяикона, не подскажете, как к ней пройти?

Не успела женщина закрыть рот, как Евдокия мигом узнала ее иот неожиданности сказала:

– Здравствуйте, Маргарита Федоровна. Не припоминаете? Ястаршая сестра Ежи, вы ко мне в Тартыкино наезжали.

Рита шарахнулась было в сторону, но потом взяла себя в руки.

– Действительно, не признала. Тут все одинаковые, в черном.

– Давайте отведу к иконе, – предложила Евдокия.

Подходя к храму, она не утерпела и совершила грех,полюбопытствовав:

– А зачем вам чудотворная икона?

– Я заболела, – коротко ответила Рита.

– Тогда лучше к Пантелеймону Целителю обратиться.

– Мне к чудотворной.

– Так она не всем помогает, а только женщинам, которыезабеременеть не могут. Рита вспыхнула огнем:

– Вот-вот, прямо про меня. Всех врачей прошла, осталосьтолько на бога надеяться.

– Разве у вас нет детей? – удивилась Евдокия, мигомприпомнившая телефонный разговор.

Рита покачала головой. Евдокия подвела ее к иконе и ушла, напороге матушку словно толкнули в спину, и она обернулась. Любовница брата дажене преклонила колен. Евдокия постояла секунду и ушла. Зря Рита прибыла вКоломну. Чудотворная помогает только тем, кто верит, вот для них она спасение,а остальным – просто раскрашенная доска. Бог-то внутри нас.

– Я и думать забыла об этой встрече, – повествовала Евдокия,– а сейчас вдруг на ум пришло: ежели у нее дочери нет, то кому игрушкипонадобились?

Домой я явилась после семи вечера, и первый, кто попался напути, был Ванька.

– Вилка, – заорал он, – бабка с мамой не приехали, тебе меняна английский переть! Вот какая… получается!

Я схватила этого егозу-сквернослова.

– Ты помнишь наш уговор про плохие слова и железную дорогу?

– Ага, – кивнул Ванька.

– Тогда сделай милость, помолчи чуток, сейчас напишу тебесписок.

Сев у стола, я вытащила из памяти все известные мне«выражансы», потом пошла в кабинет Семена и включила компьютер. Наберу сейчастекст крупным шрифтом. Ванька пока не слишком хорошо читает.

– Ты что делаешь? – всунулся в дверь Ленинид, – сгоноши намяишенку, жрать охота!

«Жрать»! Включать ли это слово в список? Вроде нормальное,но как отвратительно звучит из уст ребенка. Так, «жрать», «срать», что там ещеимеется?

– Не хочешь яишню, – зудел папенька, – блины разведи. Междупрочим, заради всех стараюсь, в ремонте копаюсь. Неужто блинов не заслужил?

«Блин»! Вот еще словечко, которое мне не нравится. Так,внесем и его в списочек.

– Ну Вилка!