– Кто?

– Да фамилия же, – терпеливо объяснил Смолин, ухмыляясьпро себя, но холодности с лица не убирая, – или имечко. Или имечко сотчеством. Как вам будет благоугодно.

– Я… это… Степа.

– Ну, коли вы именно так предпочитаете, отчего женет… – сказал Смолин. – И что же, Степа, послужило причиной вашеговизита?

Чуточку затравленно на него взиравший Степа вдруг бухнул:

– А вы-то сами кто?

Смолин с ласковой угрозой полюбопытствовал:

– А что, я вам, дорогой Степан, обязан давать отчет?

– Да нет… – промямлил парень. – Я просто…Интересно стало. У меня тут дела к Вить… к Виктору Никанорычу… Вот и удивился…

– Ага, – сказал Смолин, – можно предположить,что мой внешний вид не вполне гармонирует с обликом персонажей, которых выобычно привыкли здесь видеть?

Поматывая головой, Степа определенно пытался перевестисмолинскую тираду в уме на более привычный для него язык. Что давалось, надополагать, нелегко – ох, не кончал университетов сей вьюнош, по всему видно…

– Ну да вообще-то, – сказал он с проблескамимыслительной деятельности на лице. – Никанорыча, едва он сюда перебрался,такие ханыги закружили… – тут его форменным образом осенило. – А выне из музея будете? У вас вид такой, и вообще…

Смолин интеллигентным жестом поправил очки:

– Проницательность ваша, дорогой Степа, достойнавсяческих похвал…

– Из Шантарска, – утвердительно сказал Степа.

– И вновь вы проявили нешуточную проницательность…

– Ага, Никанорыч все ныл, что к нему ка-ак приедут изшантарского музея, ка-ак купят весь стариковский хлам за большие деньги… Вы,значит, и вправду покупаете?

– Если вы ничего не имеете против, – вежливосказал Смолин.

– Да мне-то фиолетово, весь этот хлам… – он глянулподозрительно: – А насчет квартиры… вы ничего не собираетесь?

– Насчет какой? – искренне удивился Смолин.

– Ну, этой… Покупать ее не будете?

Что-то очень уж он напрягся, зыркал настороженно, насупясь…Кое-какие догадки забрезжили у Смолина в голове.

– Эту? – столь же искренне пожал онплечами. – Господь с вами, Степа, ну зачем мне вот это…

Вьюнош ощутил неслыханное облегчение, протяжно вздохнул:

– Фу… А я-то думал… Мало ли что ему в голову взбредет,вдруг вы и квартиру хотите…

– Да зачем она мне? Для шантарского музея, могу васзаверить, она ни малейшей ценности не представляет. А вы что, купить ее хотите?

– Ага.

– Неужели жить негде?

– Да нет, я… Вот! – он вытащил из поясной сумочкивизитку и сунул Смолину.

Роскошная была визитка – в три краски, с золотым обрезом.«Степан Сергеевич Дюков, генеральный директор риэлторского агентства”Империум“». Ярчайший пример дурного провинциального шика – свойственного,впрочем, не только нашему дурному времени…

– Понятно, – сказал Смолин. – Недвижимостьюоперируете, значит? Ну, солидный бизнес, поздравляю… А можно нескромный вопрос– зачем вам именно эта квартира понадобилась? Хоромы, как говорится, нецарские…

– Так я ж все остальные давно купил, – сказал«генеральный директор». – Считайте, весь дом теперь мой… кроме вот этой.Никанорыч уперся, как баран…

– А что так? – посочувствовал Смолин.

– Он с меня сотку требует, – убитым тоном поведалСтепа. – Хоть и пропил мозги качественно, а соображает, паразит, что мнетеперь податься некуда. Сотку – и никаких. А сотки она не стоит, точно вамговорю, я ж не первый год на рынке и в этом бизнесе… Максимум – полтешок.Предпоследнему, с первого этажа, я пятьдесят пять заплатил, чтоб только быстрееотделаться… Я Никанорычу говорю, ладно, бери шестьдесят… н у, семьдесят, но этоуж такой запредел…

– Цены у вас на недвижимость, я смотрю,умеренные… – сказал Смолин.

– Да уж не Москва и не Шантарск даже… Я ж этот домикпотом целиком продавать хочу, мне тоже надо что-нибудь наварить.

– И за сколько, если не секрет, вы б его продали?

– Шестьсот! – бухнул Степа. Увидев на лице Смолинавыразительную гримасу, торопливо поправился: – Ну, пятьсот, но это уж крайняяцена. Мне ж тоже надо что-нибудь наварить, иначе какой это бизнес? Только Ви…Никанорыч мне портит всю малину. Из-за него тормозится… и потом, мало ли чтоему в голову стукнет? Загонит невесть кому, разгребайся потом…

– Пятьсот, значит… – протянул Смолин.

– А вы что, интересуетесь?

– Да нет, пожалуй, – сказал Смолин. – На коймне черт дом в Курумане?

– А то смотрите. Цена божеская, разве нет? Сломать тутвсе внутри, перестроить по-нормальному, как раньше было, при царе – и неплохойособнячок получится…

– Это ж сколько в него впарить придется…

– Да не так уж и много, у нас ведь не Шантарск, вседешевле: и работяги, и стройматериалы… Нет, вы, точно, подумайте, дом-тостроили на века, еще сто лет простоит… Вложиться по минимуму – и будет у вастакая дача…

«Прыткий молодой человек, – подумал Смолин. – Пятьквартир он приобрел, так прикидывая, тысяч за двести пятьдесят. Плюс эта,шестая… Все равно, сто процентов прибыли выходит…»

– Знаете, Степан, я, пожалуй, подумаю, – сказалСмолин исключительно ради того, чтобы и дальше поддерживать с этим соплякомдобрые отношения – вдруг поможет какой информацией? – Итак наш дорогойНиканорыч уперся…

– Как баран! – воскликнул Степа с горечью. –Подавай ему сотку и никаких. Начал даже намекать, что есть у него и другойпокупатель… я ж не лыком шит, давно в бизнесе, вижу, что нет никакогоконкурента – да все равно, мало ли что этому алкашу в голову взбредет…

– Подождите-ка, – сказал Смолин серьезно, –старик, насколько я знаю, умер всего-то неделю назад… Неужели наш Никанорыч сего… привычками успел законным образом в наследство вступить? Что-то слишкомдля него оперативно… А если он соответствующим образом в права не введен, токак же он вам квартиру продаст?

– А вы соображаете…

– Рынок, Степа, рынок, – усмехнулся Смолин. –Мы, интеллигентные музейные работники, тоже не лаптем щи хлебаем, многомувыучились…

– А ему не нужно ни во что вступать, – сказалСтепа. – Старик давным-давно на него и квартиру, и все имуществопереписал. Года два назад, когда его микроинфаркт стукнул. Решил, мало ли…Чтобы, я так понимаю, меньше было формальностей, если что… Это для нас с вамиНиканорыч – синюк, а ему-то – сын родной, единственный…

– Логично, – сказал Смолин.

И подумал, что новости такие предельно облегчают его задачу– коли уж Витек является законным владельцем всего движимого и недвижимого,разом снимаются возможные в такой ситуации юридические закавыки. Мало ли какиепрепоны могут возникнуть при подобных сделках потом – скажем, через месячишкообъявляется еще одна законная наследница, какая-нибудь четвероюродная тетя Мотяиз Зачуханска, нашему слесарю двоюродный забор – и начинает гнать волну, крича,что не имел Витек никакого права единолично продавать стариковское движимое иденьги складывать единолично к себе в карман. Бывали печальные прецеденты,вводившие в лишние расходы. Ну, а коли все и так законнейшим образом Витькупринадлежит…