Гитарист задумчиво водил пальцами по странице, как делал этомножество раз, словно рассчитывал, что сможет вытянуть кончиками пальцев избумаги то знание, которое было у его отца. Вопросы, вопросы, и ни на один изних нет ответа… Почему Дмитрий Венцов не сообщил никому о своей находке, авернул рукопись на место? Он упоминает таинственные причины и обещает «сказатьо них позднее», но этого так никогда и не случилось. Ничего не оставил послесебя Дмитрий Венцов, кроме этого единственного перевода, написанного от руки, аточнее, переписанного – без помарок, очень чисто, почти каллиграфическимпочерком. Такой же почерк был у него самого, и мать как-то раз нехотя признала:это отцовские гены. Жаль, что способность отца к языкам не передалась емувместе с умением выписывать ровные красивые буковки.

Отчего отец никому не говорил о переводе? Предполагал, чтоего будут читать – не зря же написано это предисловие, – но не оставилникаких указаний о том, что делать с текстом?

Гитарист наткнулся на толстую коричневую папку всего лишьгод назад, решив разобрать и выкинуть старые вещи давно умершего отца. Он плохопомнил его и был лишен тяги к сентиментальным воспоминаниям о почивших родных,стремлении собирать и хранить оставшийся после них беззубый хлам, как будтомало этим сборщикам своего собственного. Поэтому он безжалостно избавился отвсего того, от чего по непонятной ему причине была не в состоянии избавитьсямать при всей ее очевидной нелюбви к мужу. Слишком много лет эта никому ненужная память в виде изъеденных молью свитеров, старых грампластинок, десятковзаписных книжек, блокнотов и желтых официальных бумажек, удостоверявших, что прописан-учился-работал-служил-выбыл-ипрочее-прочее-прочее обрастала пылью в одном из шкафов, который они с матерьюне трогали и даже не упоминали в разговорах о существовании этого предметамебели, хотя тот занимал немало места в комнате.

И вот год назад Гитарист решился и в один день выкинул исжег весь отцовский мусор, не читая ни его записных книжек, исписанных все темже каллиграфическим почерком, ни документов, по которым можно было проследитьего биографию, ни пары писем, завалявшихся между дерматиновыми обложкамиблокнотов. Отец никогда не занимал ни его мысли, ни его фантазии, и в какой-тостепени Гитарист радовался тому, что тот избавил его от своего присутствия в жизнисына, вовремя скончавшись от пневмонии вскоре после возвращения из Германии.

Коричневая папка с надписью «ДЕЛО №» упала к нему наколени сама, когда у нетерпеливо выдвинутого им ящика неожиданно вывалилосьдно. Подлинная была папочка, или, как сейчас принято выражаться, аутентичная –с картоном в микроскопических катышках и пожелтевшими веревочками, завязаннымина бантик. Собственно, только из-за бантика он и открыл ее: невозможно былоудержаться и не дернуть за свисавшие концы веревочки.

Первая страница, не сколотая держателем, мягко спланировалавниз. Он повертел ее в руках, пожал плечами и пробежал глазами по началурукописного текста. «Во всем были виноваты женщины. Дьявольские отродья,источник греха на земле…» Первые фразы заставили его хмыкнуть в изумлении: онине могли, просто не могли принадлежать его отцу, безвольному и недалекомухлюпику! Однако же не было никаких сомнений, что писал именно отец…

Он стал читать дальше, и спустя пять минут уже забыл обовсем вокруг. Это была его история. Словно тот человек, который шел в городХамельн, был он сам – много веков назад… И в то же время тот, прежний, был иным– старше его, опытнее, умнее. Ему хотелось быть похожим на этого человека. Несчитая эпизода с толстухой, направившей Крысолова в город, – Гитаристподумал, что ему стоило убить ее, и даже представил во всех подробностях, какименно нужно было это сделать, – во всем остальном он чувствовал ихневероятное родство. «Мы с тобой одной крови, ты и я», – сказал онвполголоса, сидя на ковре в окружении вынутых из папки листов. Он всегда уважалКиплинга – тот знал, о чем пишет.

Как и автор рукописи, переведенной его отцом. Чем дальше ончитал, тем тверже убеждался в том, что держит в руках не просто историю – нет,он держит в руках наставление! Не могло оказаться случайностью, что этот текстпопал ему в руки – и как раз в то самое время, когда то, что мучило егопоследние годы, казалось, достигло пика.

С пятнадцати лет его терзали кошмары и видения наяву. Этобыло похоже на один длинный сон, прерывающийся моментами бодрствования, новременами он переставал понимать, где иллюзия, а где реальность. Когда онрассказал об этом матери, та пожала плечами и сообщила, что в их роду у многихнаблюдалась такая особенность. Пусть он успокоится, с возрастом это пройдет.

Однако с возрастом это не прошло. К нему являлись женщины,всегда в обличье животных, и он ненавидел их и боялся. Животные были в одежде,часто с накрашенными мордами, и вызывали у него омерзение. Они былипротивоестественны, все эти кошки в платьях, с жирной губной помадой под усами,выдры в юбках, кривляющиеся в воде, крысы, сверкающие красными глазками подресницами, накрашенными так густо, что, когда они бежали, с них осыпалась тушь,и по ней можно было проследить дорогу в их норы… Во сне он пытался убегать открыс, но они были везде; пытался бороться с ними, но они объединялись в стаи иизгоняли его. И при этом он чувствовал, что они не считают его ни своим врагом,ни помехой, что он жалок и ничтожен в сравнении с ними. Постепенно сны сталипробираться в его явь, и в некоторых встреченных женщинах он узнавал существ изсвоих снов. После этого страх и ненависть стали его постоянными спутниками инаяву. Только мать оставалась исключением – ее он обожал, любил преданно ивосторженно, как и она его. Иногда ему казалось, что если бы все люди на землеумерли, они были бы вдвоем совершенно счастливы.

И вдруг – рукопись! Конечно, он понял, что это не простотекст, а шифр. И когда догадался, чего хочет от него Крысолов, весь страх ушел– растворился в деловитых приготовлениях к первому походу.

Все прошло так, словно он всю жизнь только и занималсяистреблением крыс, и это окончательно утвердило его в мысли, что он избранКрысоловом для осуществления высокой миссии – избавления мира от наиболееопасных тварей. Музыка, которой разразилась тогда земля, долго потом звучала вего голове. Ко второму разу он почувствовал ее приход заранее и счастливоулыбнулся – да, теперь все шло так, как и должно было идти.

Последний случай отличался от предыдущих. После той ночнойработы он был весь в крови. Крови всегда было много, но он впервые сделал своедело в машине, и все, что вытекло из крысы, не ушло в землю, а осталось внутри.Промокло сиденье, коврик под ногами хлюпал, и на руле подсыхали брызги… Даже надверце. Учитывая, что ему пришлось пересесть на водительское сиденье, сейчас ондолжен запаниковать и в страхе сжечь свою одежду.

При мысли о панике он довольно рассмеялся. Спасибо любимоймамочке, которая с детства воспитывала в нем хладнокровие – благодаря ему онсмог позволить себе то, что позволил.

Главное – помнить, что большинство людей – тупыененаблюдательные скоты. Сами по себе они ни за что не обратят на вас внимания,если только вы не сделаете нечто, чтобы их привлечь. Многие преступникивыдавали себя неосознанно, не понимая, что неправильная походка значит дляокружающих куда больше, чем зверское выражение лица или руки, испачканныекровью. Умение двигаться, не выделяясь, не бросаясь в глаза – азы профессиишпионов и крысоловов.