Он умел. Обязательная легкая сутулость, деловитаяторопливость – идти нужно так, как идет утром служащий на работу: не опаздывая,но и не прогулочным шагом. Никаких рук в карманах, это наводит на мысли овраждебности. Никаких взглядов исподлобья на окружающих. Ровный темп, чуть наклоненныйвниз подбородок, и если добавить нейтральную темную, но не черную одежду, томожно раствориться в любой местности, где есть люди, кроме вас.

Когда на автозаправке он увидел ту, вторую, подходящую кмашине, ладони у него вспотели от предчувствия. Поначалу он думал, что убьетобеих, и даже знал, как именно это сделает. Но ему хватило одного взгляда нанее, чтобы изменить решение.

Перерезав горло стриженой и вырубив ее подругу, он вытащилмертвое тело из машины и бросил возле дороги, не дав себе труда дажезамаскировать его, а живое перетащил на заднее сиденье. Вернулся к трупу,поставил метку, как полагалось, и сорвал с шеи цепочку – очередной трофей напамять. Жаль, что не браслет, но не все они носят браслеты.

Начинало рассветать, и он заторопился. Сел в машину, неснимая перчаток, и, не спеша, поехал в сторону своего поселка. При мысли о том,какому риску он себя подвергает, его обжигало изнутри всплесками удовольствия.Он наслаждался своей наглостью, удачливостью, способностью кинуть вызов всем, идущимза ним по следу – а у него не было сомнений в том, что после сегодняшних ночныхприключений за ним спустят всех собак.

Доехав до дома, он вытащил женщину, по-прежнему лежавшую безсознания, и, не таясь, понес ее в дом. Пожалуй, он был бы не против, если бывышел кто-нибудь из соседей и увидел, что он делает. Ему почти хотелось этого.Это был бы вызов, проверка его реакции и хладнокровия, которыми он такгордился! Но никто не вышел и не увидел: он беспрепятственно занес ее легкоетело внутрь и оставил в комнате. Подвал еще не был готов, требовалось кое-чтододелать.

Перед тем, как отогнать машину, он все же переоделся. Егопрежняя одежда была в крови, и, небрежно швырнув темный ком на пол, он достализ шкафа помятые джинсы, натянул футболку и вышел в прихожую – там на ящиках сантоновкой валялся забытый им после сбора яблок тонкий свитер. Новая паратонких перчаток – и двадцать минут спустя он уже заглушил «Хундай» в тихомпереулочке между покосившимися домами, из которого видна была железнодорожнаянасыпь.

Остальное заняло у него не больше пяти минут: протеретьповерхности, посмотреть, не осталось ли волос, достать из пакета, который онзахватил с собой, новые кроссовки на липучках – шнурки он не любил, слишкоммного возни. Присев за машиной, переобуться, и старую пару, подошвы которойбыли покрыты темными пятнами, сунуть в пакет. Кажется, все. Вытащив с заднегосиденья гитару, он сунул ключи от машины в нагрудный карман, окинул взглядомстоящие рядом дома. Никого… Чем ты откровеннее действуешь, тем шире улыбаетсятебе фортуна.

Когда-то он услышал афоризм: «Удача – это игра: чем дольшеты играешь, тем больше выигрываешь, и чем больше выигрываешь, тем успешнееиграешь». Каждая его охота только подтверждала это правило, и последняя – вособенности.

Он закинул гитару за спину, подхватил пакет со «сменкой»,ухмыльнувшись этому школьному словечку, и правильным шагом направился в сторонушоссе, на ходу незаметно стаскивая перчатки. Одна крыса лежала, убитая, наобочине, и на загривке ее стоял знак Крысолова, другая ждала его дома, запертаяв клетке. Следы подчищены, метка поставлена, трофей лежит в шкатулке. Идеальнаяохота.

Только один эпизод выбивался из общей картины. Когда он,обогнув станцию, шел мимо садов, в которых лаково краснели яблоки, навстречуему попался человек с собакой. Собачников Гитарист не опасался, но в такойранний час при всех принятых им мерах маскировки его могли запомнить, поэтомуон едва не нырнул в ближайшие заросли, чтобы избежать встречи. Остановило егоздравое соображение: гуляющий обязательно пройдет по этой улице, и собака можетучуять его, сидящего в кустах. А это в тысячу раз хуже, чем обычная встреча.Нечего и говорить о том, что прячущийся в кустах человек вызывает куда большийинтерес, чем просто идущий по своим делам в четыре часа утра. Поэтому Гитаристбодрой походкой двинулся навстречу старику – отчего-то он был уверен, даже неразглядев толком хозяина собаки, что это окажется непременно старик,выгуливающий скорее свою бессонницу, чем пса.

Что-то удивило его, когда он всмотрелся внимательнее видущего навстречу – какая-то странность походки, медленной и в то же времянапряженной. Гуляющий шел с палкой, но не опирался на нее, а… Вдруг поняв, чтоделает хозяин собаки с палкой, Гитарист едва не рассмеялся. Перед ним былслепец, нащупывавший дорогу.

«Удача – это игра, – повторил он с глубочайшимудовлетворением, – чем дольше ты играешь, тем больше выигрываешь!» Из всехвозможных свидетелей ему попался тот, кто никогда не смог бы его описать.

Подойдя ближе, он увидел: пожилой рыхлый человек с бельмамивместо глаз, небритый, но одетый, однако, вполне опрятно. Собака перед нимтрусила на коротком поводке – довольно крупная дворняжка, лохматое внебрачноедитя какого-то породистого пса, белая с серыми подпалинами.

Гитарист замедлил шаг возле старика, изучая слепого снескрываемым торжеством. Он даже улыбнулся и еле удержался от того, чтобыпо-детски покрутить у него перед носом руками, как это делает фокусник, спрятавяйцо в рукав. Но потом покосился на собаку и решил не рисковать: лохматая псинавыглядела флегматичной, но принюхивалась и косилась на него неодобрительно, какбудто понимала, что он хочет всласть поиздеваться над ее слепым хозяином.

Старик повернул голову к Гитаристу в тот самый момент, когдатот представлял, какая жалкая растерянность отразится на лице слепца, если он,скажем, щелкнет его по носу или оторвет пуговицу с потертой вельветовой куртки.И посмотрел на него. Во всяком случае, так это выглядело: наклон встрепаннойголовы, сведенные, словно в недоумении от увиденного, брови… Гитаристотшатнулся и на секунду вообразил, что старик каким-то невероятным образомможет видеть своими бельмами! Но затем тот протянул к нему руку такимнащупывающим, таким очевидно слепым жестом, что страх сразу схлынул, уступивместо облегчению и насмешке. Гитарист шагнул в сторону, бросил взгляд насобаку, нетерпеливо натянувшую поводок, шутливо поклонился ее хозяину и быстропошел к трассе.

Что-то смутно встревожило его в этом небольшом эпизоде, но,поразмыслив, он решил не придавать ему значения. Дома ждала добыча, котораязанимала все его мысли.

Закончив предаваться приятным воспоминаниям, он встал изаглянул в дальнюю комнату, где на полу неподвижно лежала «крыса», подтянувноги к животу. Она перевалилась на бок, хотя, выходя, он уткнул ее носом вковер и прижал волосы с таким расчетом, чтобы она не могла двинуться. Но онавсе-таки сдвинулась. «Ах, изворотливая тварь», – с восхищением подумал он,перевалил ее снова на живот, силком приоткрыл ей один глаз – она лежала,зажмурившись, и ему это не понравилось, – и улыбнулся, когда крысаосмысленно взглянула на него.