– Вы – наследница престола, ваше высочество. А я уже занимала свой пост, когда императрица-мать рожала вас. Я знаю, что в ваших жилах течет ее кровь, и вы сможете управлять Империей не хуже, чем она.

Говорила она откровенно, не пытаясь подольститься и заслужить мое расположение. Я была так ей благодарна, что не могла найти подходящих слов, чтобы высказать это.

Клара вновь улыбнулась и продолжала:

– Императрица-мать не запрещала вам принимать посетителей. Если дело затянется, я пришлю кого-нибудь, чтобы держать вас в курсе.

Я кивнула и отключилась. Альба о чем-то тихо шепталась с Зином у дверей, а Эммори наблюдал, как я иду к окну и распахиваю створки. Ворвавшийся в комнату холодный ветер унес прочь овладевшую было мной клаустрофобию.

В замке имелись туннели, которыми мы с сестрами пользовались, чтобы ускользнуть за стены, и вход в один из них как раз находился в моих покоях, в глубине платяного шкафа. В случае надобности мы вполне могли покинуть дворец. От этой мысли – а может, от свежего воздуха или от третьей порции виски – я успокоилась. Катая пустой бокал в ладонях, я любовалась волнами, набегавшими на берег.

Нужные слова никак не приходили. Как можно признаться в своей никчемности?

«Придется что-то предпринять, Хейл. Если не можешь рожать детей, нет смысла устраивать фарс с замужеством».

Клонирование в Империи было запрещено, но можно было зачать ребенка «в пробирке», если только удастся добыть живую яйцеклетку из моих поврежденных яичников. Таких детей было много в Солярианском Конгломерате, где женщины предпочитали работать, а не терпеть все тяготы беременности и родов, и в один голос твердили, что этот опыт не компенсирует потерь времени и заработка.

В Империи на эту технологию смотрели косо, особенно аристократы. Насколько я помнила, ни разу за всю историю императорской семье не пришлось опускаться до столь противоестественных вещей.

– Однако отчаянные времена требуют отчаянных мер, – пробормотала я.

– Действительно, ваше высочество.

Подскочив от неожиданности, я крепко зажмурилась и обругала Эммори по-ченски.

– На самом деле, ваше высочество, мой дедушка был очень красивым мужчиной, – со смехом ответил он.

– Следовало ожидать, что ты говоришь на чен, – сказала я, возвращаясь к созерцанию бьющихся о берег волн.

– Как и мне, ваше высочество. Ваши способности к языкам могут посрамить мои.

Чувствуя, что на губах вот-вот возникнет улыбка, я не оглядываясь спросила:

– На сколько же я тебя опережаю?

– На три с половиной, – ответил он. – Я говорю на сватир сносно, но не бегло.

– Спряжения глаголов у них – просто кошмар. – Я наконец позволила себе улыбнуться и повернулась к нему: – И они моментально обижаются, если что-то напутаешь. Полагаю, весь остаток дня мне придется просидеть тут. Дай охране отдохнуть. В моих покоях вполне безопасно, пока дежурят на входе, а если кто-то останется внутри, эти комнаты покажутся мне еще теснее, чем они есть.

– Хорошо, ваше высочество.

Дразнить Эммори за то, что он не сумел настоять на своем, я не стала, хотя и удивилась этому. Не будь я так поглощена поисками решения проблем с матерью, я бы догадалась, что замышляет мой экам.

Цера распорядилась даже лучше, чем думала. Человека, более подходящего для поисков убийц моих сестер и племянницы, чем сыщик Эммори Триск, было бы не сыскать во всей вселенной.

* * *

С ясного неба сияло солнце. Я вышла из аэрокара, улыбаясь и махая рукой всем собравшимся на возжигание светильника. Телохранители окружили меня плотным кольцом, и я слегка толкнула Джета локтем.

– Улыбайтесь, черт вас возьми, вы же пугаете людей до потери сознания.

– Мы телохранители, ваше высочество. Мы и должны пугать людей, – ответил он, не прекращая наблюдать за толпой.

– Но не настолько же, – пробормотала я.

Впереди моих телохранителей шествовал страх. Случайный наблюдатель не заметил бы этого, но я специально следила и видела, как люди спешат расступиться перед Нал, шествовавшей к храму во главе моей охраны в черных мундирах. Их плохо скрываемая подозрительность глушила витавшую в воздухе радость, точно мокрое одеяло. Люди боялись не меня – я видела их улыбки и слышала, как они выкрикивают мое имя. Это была реакция на охрану.

– Эммори.

– Я вижу, ваше высочество, – ответил он сзади меня.

– Что происходит?

– Не сейчас.

Я подобрала тяжелую ткань традиционного белого сари и пошла по ступеням наверх.

– Ладно, позже. Но сейчас вели своим улыбаться. Или хотя бы не смотреть с таким видом, будто они сейчас кого-нибудь съедят.

Последние слова я прошипела, улыбаясь и приветственно поднимая руки навстречу Матери-настоятельнице Бенедин.

Когда Бенедин возглавила индранскую церковь, я была еще маленькой. С тех пор ее темные волосы заметно поседели, а вокруг глаз появились морщины.

– Ананд, ваше высочество, – сказала она, целуя меня в лоб.

– Ананд, Мать-настоятельница, – ответила я, опускаясь перед ней на колени.

Конечно, я не призналась бы в этом никому на свете, но мне очень не хватало этого праздника – густого аромата благовоний, капель лимонной воды, которой обрызгала меня Мать-настоятельница, произнося благословение…

– Да будет ваш свет сильнее мрака, – нараспев сказала она, прижимая большой палец к моему лбу.

Ноздри наполнились резким древесным запахом драгоценной сандаловой мастики.

Настоятельница отошла от меня, и мне пришлось скрыть удивление: Эммори позволил ей точно так же благословить всех телохранителей. Следить за лицом, напомнила я самой себе: в воздухе, записывая каждое движение, стаями вились камеры.

«Девочки, улыбнитесь камерам», – шепнул на ухо голос отца. Рука куда-то потянулась, а мозг не успел сообразить, куда и зачем. Прервав жест на полпути, я выглядела бы глупо, поэтому я улыбнулась, надеясь, что улыбка выглядит искренней, и еще раз помахала собравшимся.

Толпа одобрительно взревела. Здесь собралась не чванная знать, а те, на ком стояла и будет стоять Индрана, – работницы, торговки, предпринимательницы – все те, из кого состоит Империя.

А если откровенно – все те, кто создал Империю.

Я окинула взглядом множество лиц, и все внутри вдруг свело судорогой. Если оставить заботу о моей Империи и моем народе на кого-то вроде Ганды… Нет, этого я сделать не смогу.

Ох, етит-твою, меня и вправду поимели. Им в самом деле нужна наследница престола. Нужна я.

Все эти мысли не отразились у меня на лице, я продолжала улыбаться и махать рукой, приветствуя народ. Мать Бенедин встала рядом и подняла руки, призывая к тишине.