— Гну, — передразнила я. — Никто тебя в паркне заманивал и в парке не ждал. Я что, по-твоему, на дороге тебя специальновысматривала?

— Ну… — опять проронил он, хмуро и как-то неуверенно.

— Глупость это. Как я могла знать, что ты поедешь даеще остановишься?

— Очень умная, да? — разозлился он. — Стоиткрасивая баба на дороге, а я мимо проеду…

— Так темно же было, или у тебя на дороге все бабыкрасивые?

— Сейчас врежу, — предупредил он, но я почему-тоне особенно испугалась и продолжила:

— Я тебя просила в парк идти? Нет, тебе русским языкомбыло сказано, сиди в машине, а ты поперся…

— Ты свинтила в парк к этой своей подруге, а я долженбыл в машине сидеть, как последний дурак?

— Взял бы и уехал, — нахмурилась я. — А тебянелегкая в парк понесла. Зачем, интересно?

Думаю, он и сам не знал ни тогда, ни сейчас, поэтому сразуначал злиться.

— В общем, так, солнышко, у меня к тебе большиепретензии. В парке я малость поскандалил с ребятишками, а у них хозяевасерьезные, и им это здорово не понравилось. Я теперь в родной квартирепоявиться не могу, сижу в бане, и мне это тоже не нравится. Поэтому оченьхотелось с тобой встретиться, так что эти дни я только и делал, что искал тебя.

— А как нашел? — удивилась я.

— Пришлось моим ребятам побегать, — хмыкнулон. — Но, как видишь, не зря…

— Да… — Мне было бы интересно узнать, как в большомгороде можно отыскать человека по одному имени, и даже не разглядев его какследует. Почему-то меня это очень беспокоило… — Я все понимаю, но на меня тывсе-таки злишься зря. Эти типы в парке ждали именно меня. Хотели убить, думали,я пойду по аллее, а я, как вошла, нырнула в кусты и дальше — на четвереньках. Ипрямо одному под ноги выползла, а тут через кусты второй лезет. Они сталидоговариваться, как меня убить. Я так перепугалась, что про тебя забыла, лежалани жива ни мертва и боялась, что они случайно на меня наступят. А тут ты… Выстали драться, а я сбежала. Конечно, может, это было не совсем благородно,только чем бы я тебе помогла? Опять же в парк идти я тебя не просила инеприятности ты сам себе нажил.

Парень смотрел на меня во все глаза и вроде бы силилсячто-то понять.

— Кто тебя убить хотел, больная? — презрительноспросил он, поразмышляв минуту.

— Типы, с которыми ты дрался…

— Ты ж к подруге ехала…

— Это я тебе сказала, чтоб ты не цеплялся. На самомделе мне позвонили и велели приехать в парк, если я хочу что-нибудь узнать оподруге, она пропала в среду… или в четверг. А они меня решили убить. Тебепросто не повезло, — заключила я.

— Точно, — согласился он. — А теперь неповезет тебе. Я эти дни только о том и мечтал, как тебя встречу. Втравила меняв такое дерьмо… твою мать… По твоей милости я без пяти минут покойник, а тыменя даже не узнала. — Он покачал головой вроде бы в отчаянии.

— Я не пойму, на что ты больше злишься: на то, что ятебя в историю втравила, или на то, что не узнала? — В ответ он влепил мнепощечину, я заревела, удивляясь про себя логике сильного пола: нет, мужчины дляменя непостижимы. — Перестань драться, — сказала я. — Ты безпяти минут покойник, и я тоже, так чего нам делить… — Тут я несказаннообрадовалась, потому что кое-что вспомнила. — Слушай, тебя Павел зовут.Точно? Я же знала, что вспомню, просто надо было сосредоточиться.

Он смотрел на меня, томился, и чувствовалось, что тугопредставляет, что теперь со мной делать. У меня так тоже бывает, хочетсячего-нибудь, хочется, а когда получишь, удовольствия никакого — ужеперехотелось.

Павел поднялся, достал из шкафа, который оказалсяхолодильником, бутылку пива, осушил ее прямо из горлышка, достал вторую, нопить не стал, посмотрел на нее, подумал и оставил на столе.

— Значит, так. Может, ты, конечно, совсем дура, а может,очень хитрая стерва — это дела не меняет. Из-за тебя у меня неприятности, икто-то должен за это ответить. Времени я на твои поиски потратил немало иденег, кстати, тоже, поэтому придется тебе пострадать, чтоб, значит, мои усилияне пропали даром.

— Как «пострадать»? — насторожилась я.

— Я много чего успел придумать и сейчас даже не знаю,на чем остановиться. Но время есть, торопиться некуда, а тебе спешить и вовсеглупо.

Я внимательно посмотрела на него и поинтересовалась:

— Ты ведь говоришь это не всерьез?

— Еще как всерьез, — обрадовался он.

— Не можешь ты меня взять и так просто убить?

— Так просто я и не собираюсь. Придется тебепомучиться.

Я еще раз взглянула на его физиономию: она показалась мнеоткровенно бандитской. Господи, угораздило же нарваться! Следовало срочно найтивыход из создавшегося положения.

— На психа ты не похож, — подхалимски заметилая. — А ни с того ни с сего убить человека может только псих.

— У меня на тебя большой зуб, — напомнил он.

— Из-за того, что я тебя не сразу узнала? —уточнила я, а он предупредил:

— Сейчас врежу!

Я вздохнула, пытаясь решить, что же такое ему сказать, чтопомогло бы парню избавиться от черных мыслей, потом спросила:

— Как ты относишься к алмазам?

Он перевел взгляд с бутылки пива на мое лицо, но не ответил,а я еще раз вдохновилась и продолжила:

— Я в этом не очень разбираюсь, но, по-моему, из нихделают бриллианты. А там алмазов должно быть много, иначе они не стали бы таксуетиться.

— Кто? — вроде бы проявил он интерес.

— Ну, эти типы. Мальчик и еще один, который не хотел,чтобы я видела его лицо. Они меня какой-то гадостью отравили, думали, что я безсознания, и говорили об алмазах, а я тогда уже очнулась и все слышала.

— Так это Мальчик тебя послал? — перебил Павел.

— Куда? — удивилась я.

— В парк, дура.