— Дружить я не против, только при чем здесь мое колено?

— Как же без него? — моргнул Павел с видомзаконченного придурка. — Деловые отношения лучше всего скрепить личнойсимпатией.

— Хорошо, пусть будет личная симпатия, —нахмурилась я. — Но чтобы она появилась, необходимо время, надоприсмотреться друг к другу, а ты лезешь ко мне под подол, это совершеннопо-другому называется.

— Ну и что? Зато ускоряет процесс, буквально через паручасов уже ясно: есть симпатия или нет, и долго присматриваться не надо. Вобщем, давай скрепим наш союз и не зли меня, — хмуро добавил он. — Ато пошлю этот самый союз к черту и оторву тебе голову.

— Ты чокнутый, что ли? — растерялась я. — Какже это так можно… ни с того ни с сего?

— Можно, можно, — заверил он и стал стягивать сменя платье.

Это не только пугало, но прямо-таки обескураживало. Я зажалаподол коленками, взвизгнула и отодвинулась от дорогого союзничка:

— Подожди, я не могу так сразу… лучше давай еще выпьем.

— Ладно, — неохотно согласился он. — Толькомного я тебе не налью, не то от тебя не будет никакого толку.

— Будет, — хмуро ответила я и лихо хватилаполстаканчика водки.

После чего, стянув платье, села на стол и с трепетом обняласвалившегося на голову возлюбленного. На счастье, он никуда не спешил. Япостанывала, откинувшись на руках, прикидывая, как еще выразить бурную страсть,а Павел развлекался с моим нижним бельем и коленками, которые ему чем-тонеобыкновенно понравились. Он был очень увлечен своей деятельностью, поэтому ябез проблем ухватила бутылку пива, ту, что он так и не выпил, и огрела его поголове. Голову он поднял, томно посмотрел на меня, скосил глазки и рухнул напол, а я, глядя на горлышко бутылки в своей руке, опечалилась: непереусердствовала ли я? А вдруг этот гад умер? Гад дышал. В этом я смоглаубедиться, склонив голову ему на грудь, причем не только дышал, но собиралсявот-вот очнуться. Я заметалась по комнате, натянула платье, схватила сумку и сопозданием подумала: как же я выйду отсюда? Через дверь, в которую вошла, нехотелось — где-то в коридорах прятался тип с разными глазами, окон нет, всянадежда на комнату рядом. Я выскочила туда и обнаружила еще одну дверь, онабыла заперта, но ключ торчал в замке, я торопливо повернула его дрожащей рукой,толкнула дверь и оказалась в мужской раздевалке. Голый дядька доставал вещи изшкафчика, увидев меня, он икнул, но ничего не сказал. Остальные тоже. Я шла попроходу, улыбалась налево и направо, и повторяла:

— Извините… извините, — пока не уперлась носом вдверь.

За дверью был холл со стеклянной кассой посередине. Толстаятетка приподнялась со стула, увидев, как я выпорхнула из мужского отделения, ина всякий случай перевела взгляд на противоположную дверь, там было женскоеотделение. Я ускорила шаги, перешла на бег и вылетела на улицу. Криков «Держиее!» слышно не было, но это не успокаивало.

Я бросилась к троллейбусной остановке, вскочила в подошедшийтроллейбус и наблюдала из окна за баней до тех пор, пока она не скрылась заповоротом. После чего стала думать, что мне делать дальше. Потратив пятьостановок на размышления, я вышла из троллейбуса и стала искать телефон, снамерением позвонить Мише. Его не оказалось ни дома, ни на работе. Немногопоревев от отчаяния, я решила, что мне следует добраться до его квартиры иждать там, как он мне и советовал.

Однако его квартира была далеко, находиться на улице,пожалуй, небезопасно, и я пошла на остановку такси. Заглянула в кошелек, желаяузнать, какой суммой располагаю. Как-никак ехать мне на другой конец города.

И тут я вспомнила про Витьку. То есть я про него никогда ине забывала, но со всеми этими возникшими в моей жизни трудностями, длительноевремя с ним не встречалась и даже не перезванивалась. Тут и телефон возниквесьма кстати. В офисе Витьки не оказалось, я набрала домашний номер, трубку онснял сразу и сказал:

— Слушаю. — Судя по голосу, был он при последнемиздыхании.

— Как дела? — бодро спросила я, никакой бодростипри этом не ощущая.

— Это ты? — удивился он. — Я тебе звонил.Вчера и сегодня.

— Я была в гостях у Мальчика, — заявила я.

— У кого? — не понял Витька.

— У Мальчика. У того самого бандита, про которого тымне рассказывал.

— Ты была у него в гостях? — переспросил Витька,так же, как я, туго соображая.

— Была. Без всякой охоты. Какие-то типы схватили меняночью в собственной квартире и привезли к нему.

— Что творится, а? — ужаснулся Витька. — Ичто?

— Вопросы задавал. А сегодня еще один псих решил сомной подружиться. Я только-только смогла унести от него ноги. Боюсь, что, еслимы встретимся еще раз, он меня убьет.

— Ты извини, но я ничего не понимаю. Зачем ты им нужна?

— Я тоже не понимаю. Одно мне ясно: из города сейчаслучше уехать. Так что, если не сможешь до меня дозвониться, — небеспокойся.

— Слушай, у меня есть знакомые… если тебе надо где-тоукрыться.

— У меня тоже есть знакомые, — заверила я,заводить новых мне не хотелось. — Что с Алькой?

— Ничего. Сегодня по телевизору, в областных«Новостях», будет обращение ко всем, кто ее видел, с просьбой сообщить вмилицию… — Витька вздохнул и добавил: — Машину ее нашли. На стоянке, возлехлебокомбината.

— И что?

— Ничего, — опять вздохнул Витька. — Стоиттам с четверга, но как туда попала — неясно. Парень, что в тот день дежурил,ничего толкового сказать не мог. Лавочка там совершенно левая, ни квитанций, нижурнала. Ставь машину, плати деньги и двигай дальше.

— Он что, вообще ничего не помнит?

— Говорит, вроде бы мужик какой-то ее ставил. В темныхочках. А кто в жару без очков?

— Черт-те что… — задумалась я.

— Ты куда сейчас? — спросил Витька как-то вяло.

— К другу. Он работает в милиции. А мне после всех этихгостеваний в городе неуютно. Наверное, уеду к сестре.

— Когда? — заинтересовался Витька.

— Да я бы хоть сегодня, но не могу, пока не выяснилось,что там с Алькой.

— Думаешь, еще есть надежда?

Мы дружно вздохнули.

— Ладно, — помолчав, сказала я и уже хотела проститься,но Витька опять заговорил: