замуж за чрезвычайно радостного в связи с этим событием Антуана. Оставалось надеяться, что счастлива в браке и она.

Конкорт, древнейшая часть города, и в нем прошло мое детство. Таблонский парк, место многих дуэлей и последнюю из них, перед отъездом в Клаундстон, мне едва удалось пережить. Если вникнуть, с каждым районом Гладстуара связана особая история, и как тут не волноваться, если возвращаешься туда, что любишь всей душой?

— Что это с ним? — Стаккер обратил внимание на вдруг загарцевавшего подо мной Рассвета.

— Придется его сменить. Либо запрягать в пролетку, чтобы оставить между нами достаточное расстояние. — успокаивая лошадь, пошутил я.

— Надеюсь, вы несерьезно, сарр Клименсе. Запрягать такую замечательную верховую лошадь — это выше моего понимания!

— Надейтесь, Стаккер. Ну так что, господа, вдоволь налюбовались городом, где, скорее всего, вам придется жить долго? Евдай, окажите любезность, приберегите выражение лица для более подходящих мест: мы ведь не грабить сюда приехали?

— Жаль! — притворно вздохнув, Евдай широко заулыбался, отчего глаза у него стали еще уже. — Судя по всему, городишко богатый, и с него есть что взять! Интересно, куда она мчится? — он смотрел на летящую к нам навстречу карету с запряженной в нее шестеркой лошадей.

Меня тоже одолевало любопытно. Их число свидетельствовало не только о том, что владелец — человек состоятельный, но и чрез меру страдает тщеславием. Иначе, какой прок в таком количестве, если предназначена карета не для дальних путешествий а, что называется, выездная? Хотя порой число лошадей доходит и до двенадцати, особенно в том случае, если богатство внезапно сваливается на голову вчерашнему бедняку.

Когда карета промчалась мимо, я с удивлением признал на ней родовой герб сар Дигхтелей. Что-что, но их семейство точно не нувориши, и ничего подобного за ними раньше не наблюдал.

— Она возвращается, — какое-то время спустя сообщил Евдай.

Совпадением это быть не могло, и я, передав ему поводья, спешился. Как выяснилось, не ошибся. Не доезжая нас, на ходу, рискуя поломать ноги, из нее выпрыгнул Антуан. Его качнуло, но он устоял на ногах, и споро, стараясь не переходить на бег, направился ко мне.

— Рад тебя видеть! Откуда узнал о моем приезде?

Антуан отмахнулся.

— Так ли это важно? Сорока на хвосте принесла. А теперь посмотри туда! — чтобы немедленно отреагировать. — Даниэль, твой вид необходимо запечатлеть в масле, а еще лучше в граните! Как только появится свободное время, обязательно научи опускать челюсть так низко. Обещаешь?

Но мне уже было не до него: из кареты показалась улыбающаяся Аннета. Одним прыжком я оказался рядом, и в следующий миг обнимал.

— Колючий! — когда мы оторвались друг от друга, сказала она. — И у тебя новый шрам, он даже зажить еще не успел.

— Заживет. Отпущу бороду, и спрячу. А заодно и другой, что под ним. Будешь любить меня бородатого?

— Буду любого! — и возмутилась. — Ты смотришь мне в глаза так, как будто хочешь увидеть в них то, что я пытаюсь от тебя скрыть!

— Прости! — покаялся я, подумав: «Мне такой взгляд вряд ли выдержать».

— Даниэль! — Весело окликнул Антуан. — Давно мечтаю прокатиться на твоей лошади. Позволишь?

Заставляя кивнуть в знак благодарности. Мы с Аннетой останемся в карете наедине. а именно этого сейчас хотелось больше всего. Перед тем как забраться внутрь, я выразительно посмотрел на Стаккера: «Действуйте, как договорились». Ему с людьми предстояло поселиться в предместье, и ждать дальнейших распоряжений. Все зависело от разговора с отцом Клауса, и при неудачном его исходе мне предстояло вернуться в Клаундстон в их компании.

— Как ты оказалась в карете?

— Мы хотели устроить тебе сюрприз!

— У вас получилось. И все-таки?

— Когда Антуану сообщили, что ты уже близко, мы поехали навстречу, а потом я увидела тебя в окно, и пришлось возвращаться.

— Кто сообщил?

— Вот уж чего не знаю! Сам спросишь. Мы обедали, когда ему принесли записку.

— Хорошо, а в компании Антуана?

— Как и договаривались, я поселилась в «Брикберс ройал». Но на следующий день туда приехали Антуан с Лаурой, и они буквально заставили перебраться к ним! Она тоже хотела тебя встретить, но Антуан уговорил ее остаться: Лаура ждет ребенка. Когда Антуан узнал, то начал относиться к ней так, как будто она внезапно стала хрустальной.

— А о твоем приезде откуда ему стало известно?

— От Тоннингера. Так получилось, что мы добирались вместе. Но еще раньше Клаус в письме сообщил. Ох и достанется тебе от Антуана, что не написал ему! — Аннета заулыбалась. — Вспомнилось, как Лаура спорила с ним о количество лошадей. «Куда так много⁈ Как будто ты не знаешь Даниэля, и как он отреагирует!»

— А что Антуан?

— Он уперся и ни в какую. «Я собираюсь встретить лучшего друга!»

— А ты мое письмо получила?

Я писал его, едва мы вернулись в лагерь, все еще под впечатлением от смерти Александра. Раскалывалась голова, время от времени бросало то в жар, то начинало колотить мелкой дрожью. Оно было полно чернильных клякс, а за почерк мне наверняка досталось бы розгами от любого учителя чистописания. Но так хотелось известить Аннету о том, что остался жив как можно скорее!

— Конечно, получила! Даниэль, мне и в голову не приходило, что тебе известно столько нежных слов. Я храню его в малюсенькой шкатулке.

— Почему в ней?

— Потому что больше не хочу расставаться, письма пишут именно тогда, а в ней места только для одного.

Вопросы закончились, и я надолго припал к губам любимой.

Обнимая визжащую от радости как девчонка Лауру, я осторожно косился на Антуана. Как он отнесется к тому, что его хрустальную жену прижимает к себе мужчина с обветренным, покрытом шрамами лицом, в пропыленной дорожной одеждой, и не бросится ли на выручку? Но нет, он выглядел так, словно испытывал острое желание получить ответы на какие-то мучившие его вопросы как можно скорее.

— Ты приехал, Даниэль! Надеюсь, не откажешься погостить надолго⁈ Честное слово, вы нисколько не будете нас стеснять! — в доме, где легко заблудиться, сделать это довольно сложно. Разве что устраивать ежедневные скандалы. Отрываясь от меня, Лаура успела шепнуть. — Даниэль, Аннета у тебя — нечто! Ради нее стоило уезжать так далеко и надолго.

— Спасибо! — она была искренна, а ее слова много для