Я побрела к метро, с трудом передвигая ставшие отчего-токаменно-тяжелыми ноги. Интересно, почему цыганки, гадающие у вокзалов, ипопрошайки, получающие подаяние, мигом вычисляют мой незамужний статус? Уже увхода в метро, толкая огромную деревянную дверь, я неожиданно подумала:«Господи, сколько же раз мне еще будет чудиться Володька?..»

…Наталья Константиновна сидела в своем кабинете. Увидевменя, она слегка нахмурилась, но потом мгновенно взяла себя в руки и нацепилаулыбку:

– О, дорогая, что случилось?

Наверное, встреча, происшедшая у метро, сильно задела меня,потому что я плюхнулась без приглашения на стул, вытянула ноги и отчетливопроизнесла:

– Врунья!

– Кто? – оторопела Наташа.

– Ты!

– Да как ты смеешь…

– Запросто, – прервала я ее, – запросто смею.Зачем сбрехала, что муж Ани Веревкиной моряк?

– А он кто?

– Летчик. И еще ты сказала, якобы она уехала вСевероморск…

– Ну, точно.

– Хватит лгать, Аня живет на Сахалине, и ты об этомвеликолепно знаешь.

– Но с чего ты это взяла?

– С того. Она привозила тебе банку красной икры, а ты,когда Анечка помешала тебе совершить самоубийство, в знак благодарностишмякнула сувенир о стенку. Правда, Веревкина сказала, будто это выглядело дажекрасиво – красные икринки на обоях… Только, наверное, ей все же было обидно.Тащила из такой дали жуткую тяжесть!

– Но, – побледнела Наташа, – но откуда…

– Нет ничего тайного, что не стало бы явным, –отчеканила я, – знаю все и понимаю, как ты не хочешь моей встречи с твоимсупругом, но, увы, она состоится. А ну говори, где он живет?

Наташа отвернулась к окну. Повисло молчание. Потомдиректриса с абсолютно спокойным видом вытащила сигареты и равнодушно обронила:

– С Михаилом мы в разводе.

Голос ее звучал нейтрально, но на шее у нее быстро-быстробилась голубая жилка, и я поняла, что она с трудом сдерживает волнение.

– Где он сейчас живет, точно не знаю.

– Опять врешь.

Наташа дернулась.

– В подобном тоне я больше не стану поддерживатьразговор.

– Хорошо, – ответила я, вставая, – тогда прощай.

Наташа, не ожидавшая столь легкой победы, не сумела сдержатьвозгласа удивления:

– Уходишь?

– Да, – спокойно ответила я, – отправляюсьвосвояси, но скоро вернусь, правда, не одна.

– А с кем? – тихо поинтересовалась Наташа.

Я вздохнула.

– Конечно, не хочется доставлять тебе неприятности, ноу бедного майора Костина, того самого, что обвиняют в убийстве Репниной, естьближайший друг, почти брат… Криминальный авторитет, из солнцевских. Милый такоймужчина, два метра ростом и двести кило весом. Пусть он с тобой побеседует.Кстати, хочу предупредить: прятаться бесполезно, под землей достанет…

Наташа, вертевшая в руках карандаш, невольно сжала кулак,раздался сухой треск. Я пошла к двери.

– Погоди, – прозвучало за спиной, – я ивпрямь не знаю, где он теперь.

– Я это уже слышала…

– Но в апреле жил на Болтовской улице, в доме восемь,квартира семьдесят четыре… Вместе со своей матерью.

– Спасибо, – вежливо сказала я и вышла.

На улице начинался дождь. Собираясь в ГУМ, я не взяламашину. В центре, возле Красной площади, трудно найти место для парковки, а наметро я добираюсь до «Площади Революции» всего за пятнадцать минут. Зато теперьпридется весь день пользоваться общественным транспортом, и зонтика нет…

Быстрым шагом я пошла к метро. Я хорошо знаю, где Болтовскаяулица, там находится мастерская по починке струнных инструментов, и в прежниегоды, учась в консерватории, я иногда привозила туда свою арфу. Добравшись до«Павелецкой», я прошла по Валовой и нырнула в третью арку. Насколько помню,этот двор проходной, и я сильно сокращу путь.

Дом номер восемь высился среди маленьких трехэтажных домов,словно огромный океанский лайнер среди речных трамвайчиков. Серый, с колоннамии эркерами, он выглядел импозантно, несмотря на облупившийся фасад ипотемневшие оконные рамы.

В просторном подъезде вполне можно было играть в крикет,зато лифт отсутствовал, а семьдесят четвертая квартира оказалась под крышей.

Тяжело отдуваясь, я влезла на шестой этаж, поискала глазаминужную дверь, но не нашла ее, и тут за стеной раздался скрип, потом лязг, и всамом дальнем углу площадки открылось нечто, больше всего похожее на лаз влисью нору.

– Ищете кого? – любезно спросила женщина.

– Да, – ошарашенно сказала я, – семьдесятчетвертую квартиру, думала, она тут, на последнем этаже, но что-то не вижу где.А, простите, там, откуда вы вышли, что?

Дама рассмеялась и поставила на пол набитую хозяйственнуюсумку.

– Лифт.

– Лифт? Но где же шахта?

– Пристроили снаружи, знаете, так иногда делают, стеклянныйстакан, в котором ходит кабина.

– Но внизу, в подъезде, нет входа в него, там толькодверь в одну квартиру…

Женщина снова заулыбалась.

– Вы первый раз к нам пришли, да?

Я кивнула.

– В подъемник можно попасть только со двора, на второми первом этаже в подъезде не сделали двери, а начиная с третьего… Вот смотрите…

И она распахнула маленькую дверь, открывавшую нечто, большевсего похожее на вход в подземелье, куда скользнула за кроликом Алиса, чтобыпопасть в Страну чудес.

– А семьдесят четвертая квартира там, – показалалюбезная дама на крохотную узкую лестницу, ведущую вверх.

– На чердаке?

– Ну, в нашем доме такое помещение называетсямансарда, – пояснила тетка, – хотя вы, конечно, правы. Чердак он иесть чердак. Потолок у Лариных на голове висит.

– У кого?

– Ну, у Ольги Петровны, ее фамилия Ларина. Вы что, незнаете, к кому идете?!

– Вообще, не к ней…

– Да? – удивилась соседка, гремя ключами уквартиры с номером семьдесят три. – А к кому?

– К Михаилу.