за ее спиной, где окна были значительно больше тех бойниц, которые видела она в реальности.

Книга открылась там, где лежала закладка — заламинированное фото Ани с родителями. Ей на нем лет десять, не больше. Они все сидят за столом на даче, перед ними огромный арбуз, который отец пытается разрезать. Мать Лены протягивает руку, чтобы помочь ему, а девочка хохочет, словно кто-то щекочет ее.

— Ань, как ты это сделала, а? В чем секрет? И как мне жить здесь, зная, что ты там одна? — прошептала Лена, проведя пальцем по лицу смеющейся девочки на фото.

Глава 40

Марта, как могла, успокаивала Анну, уверяя, что Элен, как все здесь звали Лену, сильная и самостоятельная. В любом случае она выйдет на людей. А уж замок лорда Лесбори известен даже в дальних землях.

Аня не сказала, что нашла ее одежду, потому что эту часть их жизни никто не должен был знать. Она успокаивала себя тем, что подруга вернулась и сейчас дома, в привычной обстановке, может, и скучает по ней, но вернулась к спокойной жизни, без страха умереть от выпитой воды.

— Лорд уж больно переживает. Слуги проговорились, а потом сама леди спускалась в кухню, спрашивала, не собираешься ли ты тоже покинуть замок, — отведя Аню в сторону и осмотревшись, прошептала Марта. Вы меня не раз выручили, так что я теперь, получается, твоя должница, Анна.

— Спасибо тебе за честность… нет, я не подведу тебя. Куда я пойду? Да и не зная мест, где я ее буду искать. Мы были ближе, чем некоторые сестры, но, видать, жизнь решила нас разбросать, — ответила Аня и опустила голову.

— Поплачь, доченька, да принимайся за дело. Ваша лапша уже на рынках. И говорят, что пользуется страшным спросом, — сказала женщина, которая, по сути, была, наверное, лет на пять старше Ани.

Эвин не отходил от оставшейся женщины и искренне считал, что по его вине пропала Элен. С раннего утра, еще до того, как откроют ворота, он обходил замок, чтобы потом весь день быть рядом. Находил возможность был нужным: то воды принесет сам, то муку поможет перевалить в бочку, из которой брать ее намного удобнее. Он теперь спал со всеми под крышей старой конюшни: нашел место, с которого хорошо видна отгороженная в углу каморка, где раньше ночевали Аня и Лена.

— Ты чего за мной ходишь? — неожиданно спросила Аня на третий день после пропажи Лены. Она повернула за угол и остановилась. Через минуту Эвин налетел на нее, повернув туда же

— Чего это… просто…

— Лорд велел присматривать? — невесело хохотнула Аня.

— Нет, сам. Чего я тут без тебя буду делать…

— Некуда мне пойти, Эвин, так что можешь своими делами заниматься, — огрызнулась Аня и сама удивилась, что может такое сказать доброму парнишке, который не раз выручал ее, да и, если быть честным, был одним из самых развитых здесь, несмотря на юный возраст.

— Боюсь, что обидит кто… вот и не отхожу далеко, — закончил он и, развернувшись, потерялся за углом свинарника. Лена постояла там еще пару минут и вернулась в цех.

Работа кипела: тесто Аня теперь месила с Мартой, и та не уставала повторять, что не может быть все так просто:

— Вода, мука и соль… это же надо! — охала она в первый день, когда Аня доверила ей тайну.

— Не просто мука, Марта. Ты видишь, сколько раз ее приходится перемалывать в разных жерновах? А если бы она была белой, было бы еще лучше, — Аня старалась не говорить лишнего, но привычка болтать с Леной никуда не делась.

Кроме них в цехе работали еще сорок человек, или около того. Нужны были истопники, водоносы, уборщики, которых Лена выдрессировала так, что мусор иногда не успевал долететь до пола. Чистота здесь была такая, что лорд не брезговал присесть в кресло у столов, на которых девушки резали лапшу. Теперь они научились делать ее широкими полосками и тонкими, которые потом еще руками докатывали, после чего она превращалась в спагетти.

Потолок не было видно от развешенного для сушки теста, а мух привлекали разлитым на табуретах медом, к которым приставили мальчишек. Аня заявила им, что тот, который за день набьет мух больше всех, получит сладости. Отваренную лапшу можно было полить медом и немного подсушить в печи, тогда получалось что-то похожее на хворост или чак-чак. Ребятня, разузнав этот рецепт, не раз была поймана на воровстве лапши. Но дальше подзатыльников по указке Ани никто не шел.

— Похолодало так, что сегодня у меня замерз бок, — пожаловалась Марта рано утром, разбудив Аню. Печи топились круглосуточно, и часто приходилось даже открыть ворота конюшни, чтобы ушла сырость. Пар, как из бани вываливал, заменяя воздух прохладным и чистым, как ледяная вода.

— Ты можешь спать и здесь. Для меня одной тут очень много места, — Аня потянулась и потерла глаза. Обычно Марта приходила, когда уже поставит на разожженный очаг котлы. Аня к этому времени успевала встать, посетить уборную, причесаться и умыться. Они пили чай, потом расходились, чтобы заняться своими делами. После обеда Марта приходила помогать с тестом. Они смешивали ингредиенты, обминали кусок пару раз и передавали на большой стол, где женщины заканчивали работу, наминая его минут по двадцать, пока оно не перестанет прилипать к рукам.

— Нет, разве можно кухню оставить, — запротестовала Марта. — Я пришла не потому, что замерзла. От леди пришла служанка. Говорит, письмо прислали голубями. Лорды едут мимо наших земель к королю. Просили лорда Давестера принять их у себя, а после предлагают и ему отправиться с ними. День и ночь они пробудут здесь. Кормить и поить их будут личные слуги и повара…

— Зачем? Да и где они развернутся на твоей кухне? — удивленно спросила Аня, так и замерев с поднятыми вверх руками, заворачивая волосы в привычный уже кокон, который обматывала платком.

— Чтобы не отравили, — прошептала Марта, и Аня свела брови. — Да, да, милая. Брат брату не верит, когда речь идет о близости к королю.

— Я чем-то помочь тебе смогу? — Аня выдохнула, посмотрев на Марту. Она представила, какой бедлам будет на ее кухне целые сутки.

— Леди хочет, чтобы ты всем собрала в дорогу еду, как в прошлый раз…

— Да без проблем, это я сделаю. А тебе чем помочь? — не унималась Аня.

— Это я тебе должна буду помогать, Анна. От любопытных носов мы должны спрятать конюшню. Все двери должны закрыть, чтобы никто из любопытных даже глазом не видел,