– Именно так, – закивал Владилен Карлович, – вотсо мной подобный амок и приключился! Просто разум отшибло, нес дикие глупости!Не пойму, откуда их взял. Через два дня после моего разговора с Маринойпозвонила некая Маша, представилась начальником… э… прости, Ваняша, не силен яв современных терминах, что-то типа «Пьер-отдел».

– Пиар!

– Правильно, – закивал профессор, – странноеслово, не русское, ну да господь с ним, в общем, девица предложила встречу, и ясогласился.

Наивный Владилен Карлович предположил, что Араповаустыдилась и решила заплатить за лечение Галины, но Маша выложила перед нимбумагу и сухо заявила:

– В кабинете нашей хозяйки в целях безопасности ведетсявидеонаблюдение и запись всех разговоров. То, что вы наговорили, тянет настатью, только почитайте: Чечня, похищение!

Изумленный Владилен Карлович уставился в текст, потомвоскликнул:

– Я говорил подобное? Не может быть!

– Могу дать прослушать запись, – равнодушно сказалаМаша, ткнула в кнопку на каком-то стоящем перед ней аппарате, и маленькийкабинетик наполнил яростный вопль профессора:

– Негодяйка, убила Галочку! Ну я тебе устрою жизнь, покажунебо в алмазах! Сначала велю твоего сына похитить и в Чечню продать в рабство…

Профессор снова прервал рассказ и потянулся к воде.

– Значит, все же вы упоминали чеченцев, – констатироваля, – а почему вдруг подобные мысли вам в голову пришли?

Старик недоуменно развел руками.

– Сам теряюсь в догадках, единственное реальное объяснениеэтому состоит в том, что одна из моих аспиранток писала работу о Шамиле,девушка сделала сравнения той далекой войны на Кавказе, когда во главе войскастоял Шамиль, с теперешними боевыми действиями.

Аспирантка оказалась старательной и дотошной, Загребскийнашел в ее работе много новых для себя фактов, в частности, несколько страницбыло посвящено похищениям людей и работорговле.

– Может, мне тогда припомнилась ее диссертация? –вздыхал Владилен Карлович. – Уму непостижимо.

– Значит, вы не собирались причинять вреда Араповой и членамее семьи? – осторожно уточнил я. – Не предполагали обращаться кбандитам, чтобы те украли Костю, сына Марины?

Владилен Карлович широко распахнул слегка выцветшие глаза.

– Господь с тобой, Ваняша! Когда я шел на встречу, думаллишь устыдить Арапову, ведь ясно, что с Галочкой беда из-за их лекарстваслучилась, следовательно, фирме ответ держать. Мне лично ничего не надо, толькона лечение Гали средства требуются, кстати, она уже может садиться, дай бог,скоро полностью восстановится, но денег требуется немерено. И потом, Ваняша,как ты себе это представляешь, где я бандитов найду? Стану ходить по улицам сплакатом «Убийцы, ко мне, я вас жду», или, может, объявление в газетеразместить? Голубчик, я настолько далек от криминала! Ну наболтал ерунды вгневе, стыдно, конечно, хоть и объяснимо: я очень тогда перенервничал!

– Дедуля, – донесся из коридора задорный голос, –дай мне денег, пожалуйста.

– Славочка, – мигом засуетился старик, – глянь вкоробке, на кухне.

– Там только тысяча.

– Тебе не хватит?

– Конечно, нет, – прозвучало в ответ, и в кабинетбыстрым шагом вошел очень красивый юноша, похожий на цыгана. Черные блестящиеволосы парня вились кольцами. Думаю, не одна девушка с удовольствием поменяласьбы со Славиком кудрями, впрочем, не отказались бы прелестницы и отвыразительных, огромных карих глаз, красиво очерченных губ и нежного румянца насмуглой коже.

Влетев в комнату, юноша замер, он явно ожидал найти дедушкув одиночестве и был слегка удивлен, увидев меня.

– Слава, – быстро заговорил Владилен Карлович, –познакомься, пожалуйста, это Иван Павлович, сын известного прозаика ПавлаПодушкина. Ваня дружил с твоим отцом, можно сказать, был одним из лучшихприятелей Бори. Сейчас Ваня трудится на телевидении, он задумал снять фильм отвоей маме…

Речь Загребского текла словно полноводная река, я сдержанноулыбался. Человеческая память странная штука, мы, даже опираясь на воспоминанияпрямых свидетелей событий, никогда не узнаем истины, потому что каждыйвоспринимает действительность так, как ему хочется. Я практически не общался ссыном Загребского, сейчас даже не способен припомнить его лица, но ВладиленКарлович совершенно искренне считает меня товарищем погибшего Бориса. И почему,если я ни словом не обмолвился о цели визита, профессору пришла на ум мысль офильме?

Славик тоже почтительно слушал деда, скорей всего, емупривили хорошие манеры, потому что он не перебивал старика, дождался, покаЗагребский завершил пространную речь, и протянул мне руку:

– Рад знакомству.

Я пожал узкую ладонь Славика, она оказалась сухой и крепкой.

– Дедушка, – обратился к Загребскому Слава, – мнедля успешной сдачи сессии нужны книги, вот список.

Владилен Карлович водрузил на нос очки и ахнул:

– Матерь Божья! Это что за цены!

– Не знаю, – пожал плечами Слава, – это еще соскидкой, в ларьке института дают, в магазине вообще не подступиться. Я бы и самкупил, да вот беда, у Ани скоро день рождения, надо подарок дарить.

Загребский открыл ящик письменного стола и начал шуршатьбумажками.

– Вот, держи, – сказал он, протягивая внукукупюры, – купи книги. А насчет дня рождения Ани… Извини, дружочек, яникогда не вмешивался в твою личную жизнь и, пойми меня правильно, не подвергаюсомнению ни внешние данные твоей девочки, ни душевные качества, только в связис рядом событий она, учитывая ее происхождение, никак не имеет права посещатьнаш дом. Честь выше любви, на эту тему, кстати, было написано многопроизведений, допустим…

Тут у профессора запершило в горле, и он снова схватился запитье.

– Дедуля, – Слава мгновенно воспользовалсяобразовавшейся в разговоре паузой, – я рассуждаю так же, как и ты, но,посуди сам, прилично ли из-за того, что мать мерзавка, дать от ворот поворотдочери?

– Сын за отца не ответчик, – прокашлял Владилен Карлович, –это еще Сталин сказал, правда, в нашем случае дочь за мать. Умом я это понимаю,но сердцем принять Аню не способен.

– Дед, ты не дал мне договорить!

– Прости, Слава, – вздохнул профессор, – слушаютебя внимательно.