– Наташа не сказала мне, куда вас доставить. Вы хотитепоехать домой? Или у меня будет безопаснее?

– Нет, лучше домой. И извините меня за ужасную сцену.

– Не стоит. Моя жизнь чересчур скучна. – Он назваладрес шоферу. Но вдруг его встревожил вид Изабеллы. Несмотря на самообладание,на ее лице было выражение отчаяния. – Я не собираюсь обращать все в шутку.Должно быть, это очень нервирует вас. Вы поэтому покинули Италию? Или такоепроисходит с вами только здесь? – мягко спросил он, откидываясь на спинку сиденьярядом с ней.

– Нет. Это... случалось и дома. Прошу прощения, но я немогу всего объяснить. Это ужасно. Мне очень жаль, что я испортила вам вечер. Выможете просто подбросить меня до дома и вернуться обратно.

Но Корбету этого вовсе не хотелось. В этой женщине былочто-то необычное и странное, тронувшее его душу. Нечто таинственное,замечательное и непонятное. У нее была величественная осанка, красота, чувствоюмора и ум, но в ней было что-то скрытое в глубине, нечто большее. Боль,печаль, одиночество разглядел он теперь в ее темном, затаенном взгляде.Некоторое время он сидел очень тихо, но когда они свернули в парк, то заговорилвновь:

– Как мой друг Алессандро? – Они обменялись улыбками, иКорбету понравилось, что упоминание о мальчике, казалось, оживило ее.

– Очень хорошо.

– А как вы? Все еще скучаете?

Он знал, что она не покидала квартиру, за исключениемкоротких прогулок с Наташей. Он не понимал этого, потому что казалось, что онабольше ничего не делала. Но сейчас она с улыбкой замотала головой:

– О нет, мне не скучно. Я была так занята!

– Неужели? – Он выглядел заинтригованным. – Что же выделали?

– Работала.

– Правда? Вы привезли с собой работу? – Она кивнула. –И какую же?

На мгновение она замкнулась. Но быстро нашла ответ:

– Семейный бизнес. В области... искусства.

– Интересно. Боюсь, я не могу похвастаться такимблагородным занятием.

– А чем вы занимаетесь? – По-видимому, чем-то оченьприбыльным, подумала она, осторожно обводя взглядом отделанный кожей и деревомсалон новенького «роллса».

– Многим, но в основном тканями. По крайней мерепредпочитаю это. Остальное предоставляю людям, с которыми работаю. Моя семьядавным-давно начинала с производства тканей, и поэтому я всегда любил этобольше всего.

– На мгновение глаза Изабеллы засветились. – Вы занимаетесьпроизводством какого-нибудь одного вида? – Ей до смерти захотелось узнать, незакупала ли она у него когда-нибудь ткани, но не осмеливалась спросить.Возможно, она сможет извлечь информацию из того, что он скажет.

– Шерстяные, льняные, шелковые, хлопчатобумажные. Мывыпускаем бархат, идущий на обивку мебели почти во всей стране, и конечно,искусственные волокна, синтетику и кое-что новое, над чем сейчас работаем.

– Понятно, но значит, не ткани для платьев. – Онавыглядела разочарованной. Обивочные материалы ее не интересовали.

– Естественно, мы выпускаем и ткани для одежды.

Одежда. Она. поморщилась от этого слова. Ее платья не былиодеждой. Это была сфера Седьмой авеню. Она занималась высокой модой.

Он не мог разгадать выражение ее глаз, но все равнозаинтересовался.

– Возможно, даже платье на вас сшито из нашей материи.– В его голосе прозвучало редкое для него выражение гордости, но она –принцесса из Рима – высокомерно посмотрела на него.

– Это французская ткань.

– В таком случае прошу прощения. – Он весело откинулсяна сиденье. – Но это наводит на более важные мысли. Вы так и не назвали мнесвою фамилию.

Она заколебалась, но лишь на миг.

– Изабелла.

– И все? – Он улыбнулся, глядя на нее. – ПростоИзабелла, подруга из Италии?

– Именно так, мистер Эвинг. И все. – Она одарила егодолгим и твердым взглядом, и он медленно кивнул.

– Ясно. – После происшествия в кинотеатре он понял, чтоей пришлось достаточно пережить. С этой женщиной произошло нечто оченьсерьезное, и он не собирался проявлять излишнее любопытство. Ему не хотелосьпугать ее, чтобы она не отвернулась от него.

В этот момент они остановились у Наташиного подъезда, иИзабелла, слегка вздохнув, повернулась к нему и протянула руку:

– Большое спасибо. И мне ужасно жаль, что я испортилавам вечер.

– Вовсе нет. Я был даже рад выбраться оттуда. Я всегдасчитал благотворительные вечера скучными.

– Правда? – Она с интересом посмотрела на него. – Этопочему же?

– Слишком много народа, чересчур много болтовни. Тамвсе собираются вовсе не по основному поводу: приходят посмотреть на старыхзнакомых, а не ради благотворительных целей. Я предпочитаю небольшие дружескиевстречи, когда можно послушать, что говорит каждый.

Изабелла кивнула. Она в какой-то мере была согласна с ним.Но с другой стороны, вечера, подобные этому, были у нее в крови.

– Позвольте проводить вас до квартиры, только чтобыубедиться, что никто не прячется в холлах.

Она засмеялась над подобным подозрением, но с благодарностьюкивнула:

– Спасибо. Но я уверена, что здесь я в безопасности.

Когда она говорила это, что-то подсказало ему, что именнопоэтому Изабелла приехала в Америку. Чтобы быть в безопасности.

– Давайте убедимся. – Он проводил ее до лифта и вошелвместе с ней. – Я только провожу вас наверх.

Изабелла не проронила ни слова, пока лифт не остановился, итут вдруг почувствовала себя неловко: он был так бесподобно мил.

– Не хотите ли зайти на минутку? Знаете, вы могли быподождать Наташу, пока она не вернется.

– Благодарю вас, с удовольствием. – Они закрыли дверь.– Кстати, почему она не вернулась с нами вместо того, чтобы оставаться там длявстречи с прессой? – Это поразило его, когда он убегал с Изабеллой, думая отолько что сказанном Наташей.

Изабелла вздохнула, глядя на него. По крайней мере она моглаответить ему хоть на этот вопрос.

– Думаю, она решила, что будет разумнее, если никто неузнает, что я была с ней.

– И поэтому вы вошли попозже? Она кивнула.

– Вы ведете весьма загадочную жизнь, Изабелла. – Онулыбнулся и не стал больше расспрашивать ее, когда они сели на длинный белыйдиван.

Остаток вечера пролетел быстро. Они беседовали об Италии, отканях, о его доме. У него была плантация в Южной Каролине, ферма в Виргинии идом в Нью-Иорке.

– Вы держите лошадей в Виргинии?