Наташа быстро оборвала ее:

– Я не говорила о десяти годах. Речь шла об одном.

– А какая разница? Один год или десять? Теперь я знаю,как чувствуют себя люди, приговоренные к тюремному заключению. Оно всегдакажется нереальным, пока не испытаешь сам, а когда такое случается, трудноповерить, что это когда-нибудь кончится, и к тому времени это, наверное, уже неважно. – Она с серьезным видом помешивала кофе, а Корбет наблюдал за ней.

– Не знаю, как вы выдерживаете. Я не уверен, что смогбы такое вынести.

– Я явно не так уж хорошо справляюсь с этим, а тоникогда бы не допустила такого провала, как вчера. Слава Богу, что он послалвас, Корбет, а то меня бы бросили а растерзание волкам, и сейчас я уже несмогла бы оставаться у Наташи. Мне бы пришлось прятаться с Алессандрогде-нибудь еще. – Эта мысль отрезвила всех троих.

– Тогда я рад, что оказался там.

– Я тоже. – Она открыто посмотрела на него и медленноулыбнулась. – Боюсь, я поступила очень глупо. Но мне очень повезло. Еще разспасибо. – Она образумилась, но он покачал головой.

– Я ничего не сделал. Только устроил сумасшедшую гонку.

– Этого было достаточно. – На мгновение их глазавстретились, и он посмотрел на нее с теплой улыбкой.

Они неохотно покинули столовую и вернулись в гостинуюпосидеть у камина. Они разговорились о Наташиной книге, о театре, путешествияхи событиях в Нью-Йорке, и у Наташи на миг появился обеспокоенный вид, когда оназаметила тоску по этой жизни в глазах Изабеллы. Корбет понял это, и намгновение все умолкли. А потом Наташа лениво встала и повернулась спиной ккамину.

– Ладно, вы, двое. Думаю, я собираюсь поступитьневежливо. Я устала. – Но она знала, что Корбет хотел поговорить с Изабеллойнаедине.

Изабелла ждала, что Корбет скажет, что ему пора уходить, ноон этого не сделал. Он встал, чтобы поцеловать Наташу, и они остались одни.

Какое-то время он наблюдал за ней, пока Изабелла сотсутствующим видом смотрела на огонь, пламя которого мягко освещало ее лицо,отражаясь в больших темных глазах. Ему хотелось сказать, как прекрасно онавыглядит, но он инстинктивно понимал, что не должен этого делать.

– Изабелла... – тихим шепотом произнес он, и онаповернулась к нему. – Мне ужасно жаль, что вчера вечером случилось такое.

– Не стоит. Полагаю, это было неизбежно. Мне простохотелось, чтобы все было иначе.

– Знаете, Наташа права. В конце концов так и будет.

– Но еще очень нескоро. – Она задумчиво посмотрела нанего. – В некоторых отношениях я была избалована.

– Неужели такие вечера, как вчерашний, имеют большоезначение для вас?

– По правде говоря, нет. Но люди – да. Мне интересно,что они делают, как выглядят, о чем думают. Вдруг становится очень трудно житьв собственном крошечном мире.

– Ему совсем необязательно быть таким уж крошечным. –Он оглядел освещенную мягким светом гостиную и с улыбкой перевел взгляд на нее.– У вас есть возможность выходить, оставаясь незамеченной.

– Я попыталась сделать это вчера вечером.

– Нет, это не то. Вы вошли прямо на арену для боябыков, одетая как матадор, и когда вас заметили, вы были удивлены.

Она засмеялась над подобным сравнением.

– Я не думала об этом с такой точки зрения. Он тожетихо засмеялся.

– Я не уверен, что высказался правильно. Но вамнеобязательно сидеть взаперти. Можно ездить за город и подолгу гулять там. Ненадо полностью запираться здесь. Раз вам это необходимо, то нужно выходить.

Она печально вздохнула, пытаясь унять желание в душе.

– Вы позволите мне иногда вытаскивать вас отсюда? Можетбыть, с Алессандро? Или вас одну?

– Это было бы очень приятно. – Она на мгновение умолклаи посмотрела ему в глаза. – Но знайте, вы не обязаны это делать.

Ему не хотелось отводить взгляд от ее глаз. Он слегкапокачал головой и отвернулся.

– Я понимаю больше, чем вы думаете. Я давно потерялжену. Не так внезапно, как вы своего мужа. Но это было по-своему невыносимоболезненно. Сначала я думал, что умру без нее. Теряешь все, что так знакомо,все, что имело смысл и действительно много значило. Единственного человека,знающего, что ты думаешь, как ты смеешься, как плачешь, что чувствуешь;человека, который помнит любимые шутки из твоего детства, самые ужасные страхи,который знает все это и умеет найти к тебе подход. Неожиданно остаешься один, вполной уверенности, что никто уже не сможет так понимать тебя.

– И это действительно так? – Изабелла следила за ним,стараясь не заплакать. – Кто-нибудь другой сможет научиться понимать иразгадывать тайны?

Она подумала: «Смогу ли я когда-нибудь снова полюбить?»

– В конце концов я поверил, что всегда есть кто-то.Возможно, они будут иначе смеяться или больше плакать, или их потребностипо-другому будут сочетаться с вашими. Но эти люди существуют, Изабелла, и выдолжны знать это.

– А вы нашли такого человека? Того, кто мог бы занятьее место?

– Пока нет. Я не был готов к этому. Но я научился житьс этой болью, о ней не думаешь каждый день. Но при этом я не лишился своегодома, своей страны, привычного образа жизни, как вы сейчас.

Она тихо вздохнула:

– Я не утратила только две вещи: моей работы и моегосына. Именно из-за него я здесь. Была ложная тревога по поводу похищенияАлессандро, и я решила, что не могу больше так жить.

– Но ведь никто не может отнять у вас ни работу, ниребенка. Здесь вы в безопасности.

– Алессандро – да, но я очень волнуюсь из-за работы.

– Не думаю, что вам стоит беспокоиться. Из того, что ячитал о вашем бизнесе, там, кажется, все вполне надежно.

– Пока. Но я не могу вечно руководить таким образом.Вы, как никто, должны понимать это.

Он понимал, и даже лучше, чем она могла представить. И емунечего было добавить к сказанному. Он почувствовал тяжесть на своих плечах ипротянул руки к огню, чтобы согреться.

– В конце концов вы можете что-то изменить. Открытьсвое дело здесь, и даже в большем масштабе. Вы могли бы так разделить своюадминистрацию, чтобы иметь возможность управлять из любого места. Но толькоесли в этом возникнет необходимость. Но пока не время думать об этом.

– Я собираюсь вернуться в Рим.

В ответ он понимающе кивнул, ничего не говоря. Затем тиходобавил:

– Я уверен, через какое-то время вы это сделаете. Апока вы здесь, мне бы хотелось помочь вам как можно лучше провести это время.Единственное, что спасло меня, когда умерла Бет, это мои друзья.