– Да. А вы ездите верхом?

Она усмехнулась, взглянув на него. Когда-то ездила. Но оченьдавно.

– Вам с Наташей надо как-нибудь привезти тудамальчиков. У вас найдется для этого время до возвращения в Италию?

– Возможно.

Но когда они завели разговор об этом, в дверях появиласьНаташа. Она казалась утратившей присутствие духа и изможденной и тотчас жепосмотрела Изабелле прямо в глаза.

– Я же говорила тебе, что это – безумная попытка. Тыхоть представляешь, что наделала?

Корбета поразило выражение ее лица и горячность тона. НоИзабелла, казалось, не теряла спокойствия. Она сделала знак, чтобы Наташа села.

– Тебе не стоит так волноваться. Ничего не произошло.Они сделали несколько снимков. Ну и что? – Она пыталась скрыть собственноебеспокойство и успокоить подругу.

Но Наташа все знала лучше ее. Она гневно отвернулась, потомметнула взгляд на Корбета, снова на Изабеллу, а затем приподняла атласнуютунику и села.

– Ты хоть представляешь, откуда эти репортеры? Из«Женской одежды», журнала «Тайм» и Ассошиэйтед Пресс. Мне кажется, что я дажезаметила редактора журнала «Вог». Но суть в том, идиотка, что это уже не имеетзначения. Твоя игра окончена.

– Какая игра? Что произошло? – Корбет был заинтригован.Он посмотрел на обеих женщин и поспешно спросил: – Мне уйти?

Наташа ответила ему, прежде чем Изабелла успела открыть рот:

– Не имеет значения, Корбет. Я тебе доверяю. А кзавтрашнему утру это станет известно всему миру.

Но теперь разозлилась Изабелла. Она встала и прошлась покомнате.

– Это абсурд.

– Так ли, Изабелла? Не думаешь ли ты, что тебя никто непомнит? Ты считаешь, что за два месяца все забыли тебя? Неужели тыдействительно чувствуешь себя в безопасности? Если так, то ты – дура.

Корбет ничего не говорил. Он лишь следил за лицом Изабеллы.Она была испуганна, но решительна и выглядела как человек, отважившийся начто-то, проигравший первый тайм, но не собирающийся сдаться или отступить. Емухотелось утешить ее, пообещать, что он защитит ее, сказать Наташе, чтобы онаутихомирилась. Когда он наконец заговорил, его голос был проникновенным имягким:

– Может быть, ничего и не случится.

Наташа только метнула на него разъяренный взгляд, как будтоон являлся участником первоначального заговора.

– Ты не прав, Корбет. Ты даже не представляешь,насколько ошибаешься. Завтра ее снимки будут напечатаны во всех утреннихгазетах. – Она печально посмотрела на Изабеллу. – Я права, и ты это знаешь.

Изабелла стояла совершенно спокойно и очень тихо произнесла:

– Может быть, и нет.

Корбет Эвинг сидел в своем кабинете и с отчаянием смотрел наутреннюю газету. Наташины предсказания сбылись. «Нью-Йорк тайме» извещала:«Изабелла ди Сан-Грегорио, вдова похищенного и впоследствии убитого кутюрье,Амадео ди Сан-Грегорио...» Далее комментировались детали похищения и еготрагический исход. В мельчайших подробностях описывалось ее исчезновение.Оказывается, все считали, что она укрылась в фешенебельной квартире на верхнемэтаже своего дома мод в Риме. Затем короткой строкой звучал вопрос, находиласьли она все это время в Штатах или ускользнула после успешного показа летнейколлекции дома мод «Сан-Грегорио» на этой неделе. Далее в статье упоминалось отом, что неизвестно, где она остановилась, и что расспросы знающих людей в миремоды ничего не дали. Или они сговорились хранить в тайне ее местопребывание,или действительно ничего не знали. Синьор Каттани, американский представитель«Сан-Грегорио» в Нью-Йорке, сказав, что за последние месяцы разговаривал с нейчаще, чем обычно, но у него не было никаких оснований считать, что онанаходится в Нью-Йорке, а не в Риме. Там также упоминалось, что на премьерефильма ее видели в сопровождении высокого, седого мужчины и что они вместесбежали на черном «роллсе». Но его личность осталась неустановленной. Всевнимание репортеров сосредоточилось на внезапном появлении Изабеллы, и хотя уодного из репортеров сложилось впечатление, что лицо этого человека емузнакомо, но никому и в голову не пришло выяснить это подробнее. У них осталсятолько вид его спины, запечатленный фотографом во время их бегства.

Корбет вздохнул, отложил газету и откинулся на спинкукресла. Что она знала о нем? Что ей сказала Наташа? Ему хотелось, чтобы из всехженщин на свете она была кем угодно, только не той, кем являлась на самом деле.Он сидел с подавленным видом, затем взглянул на газету и перевел взгляд на своируки. Постепенно его мысли переключились с собственных тревог на нее. Изабеллади Сан-Грегорио. Это не приходило ему в голову.

Кузина Наташи из Милана! Корбет улыбнулся про себя этойвыдумке, а затем заулыбался еще шире, складывая по кусочкам остальное ивспоминая всю эту глупую игру... Он сказал ей, что производит ткани... онаговорила, что ее семья занимается искусством, но при этом она хорошоразбиралась в тканях. А как она задрала нос, когда заявила ему, что атлас еенаряда был не его, а куплен во Франции! Теперь он понимал все намного лучше:таинственность, их бегство с благотворительного вечера и страх в глазахИзабеллы, как будто ей слишком часто приходилось переживать подобные сцены, какесли бы ее очень давно преследовали. Бедная женщина. Должно быть, ей пришлосьмногое выстрадать. Он поймал себя на мысли о том, как же ей удавалосьруководить работой из Нью-Йорка.

Одно было совершенно ясно: Изабелла ди Сан-Гре-горио былазамечательной личностью, женщиной с талантом, красотой и душой, но сейчасКорбет сомневался, сможет ли он когда-нибудь получше узнать ее. Есть ли у негошанс на это? Корбет понимал, что ответ может быть только один, и он долженисходить от нее. Он должен был сказать ей в тот же вечер. Он не мог рисковать,чтобы она выяснила все потом, так как это наложило бы свой отпечаток на то, чтоон чувствовал к ней, на то, что ему хотелось помочь ей сделать. Если бы она емупозволила. Если она вообще когда-нибудь заговорит с ним снова.

С глубоким вздохом покорности судьбе Корбет Эвинг встал ивышел из-за стола. Он посмотрел вдаль в сторону Парк-авеню, где, как ему былоизвестно, в Наташиной квартире пряталась Изабелла со своим ребенком. Потом онснова сел и снял трубку.

Изабелла все еще разговаривала с Бернардо. Он узнал обо всемв полдень. Секретарь принесла ему дневную газету, которую он прочел в ужасе, ноне произнося ни слова. Он позвонил Изабелле в шесть утра, потом в семь и теперьснова, после десяти.

– Хорошо, черт возьми! Ну и что? Я сделала это! Теперьуже ничего не изменишь. Я снова буду скрываться. Никто не узнает, здесь ли яеще. Я больше не могу выносить это. Я работаю днем и ночью. Я ем вместе сдетьми. Я совершаю короткие прогулки после наступления темноты. И никакихлюдей, Бернардо. Не на кого бросить взгляд, не с кем посмеяться и поговорить.Ни одного умного человека, чтобы побеседовать о бизнесе. Единственнымразвлечением по вечерам стал электропоезд Джесона. – Ее голос умолял его, ноБернардо не хотел этого слышать.