– Он простил бы, – тихо, очень тихо прошептала богиня с опущенным взглядом.

Выражение ее лица на миг стало человечным. Будто бы ей было жаль меня. Искренне жаль. Но потом богиня твердо продолжила:

– Но я не прощу.

Я ломалась почти физически. Громко, с треском. Словно не изнутри. Словно ломались мои кости. И падала уже не на колени. А просто вниз на мокрый холодный песок. Зарывалась в него лицом. Плечи вздрагивали от бессильных рыданий. Но я знала, что никто меня уже не утешит. Никто не обнимет. Эля нет рядом. Он умер из-за меня. Его забрала богиня. И она права. Себя я никогда не прощу за это предательство. Никогда.

***

– Рута, проснись! Рута!

Я медленно разлепила ресницы, и провела ладонью по щеке. На пальцах остались следы от слез.

– Ты плакала во сне, – Эль провел губами по моему лицу, бережно сцеловывая с него подсохшие слезинки. – Тебе приснился кошмар?

Нас окружали скалы. Мы по-прежнему находились в уютной бухте, окружающей нас со всех сторон. Песок здесь был ровным и гладким на ощупь. Океан шумел вдалеке. Он уже не казался страшным и опасным. Рядом стоял Эль. Теплый и живой. Действие ангельской пыли еще не закончилось, я видела это по неестественно потемневшим глазам. Поэтому он обнимал меня так крепко.

– Я… да… – растерянно ответила я, моргая и оглядываясь по сторонам.

Так это был всего лишь сон?! Не было ничего взаправду. Ни богини, ни океана, ни окаменевшего, умирающего Эля на песке…

– Не знаю, – пробормотала я. – Прости, Эль, мне плохо. Минутку.

Я, оттолкнув его, ринулась вперед, выбегая из бухты. Там, на берегу океана, упав на колени, поняла, что сон реален. Океан лизал холодом мои запястья, когда я склонилась к волнам. Оставлял на песке клочья грязной белой пены.

– Богиня, – шепнула я, обращаясь к волнам, по-детски, наивно надеясь, что она сейчас выйдет из океана и успокоит меня. – Скажи, что это все – неправда. Что сон не сбудется.

По щеке ударила капля. Потом еще одна. Небо посерело, сгустились тучи. Я ошеломленно вскинула голову вверх и поняла, что начался дождь.

– Дождь над океаном… Странное зрелище, – Эль подошел неслышно сзади, обняв меня за плечи. – Пугающее слегка. Никогда не видел. На Инферио дожди очень редки. Я слышал легенду, что, когда начинается дождь, это значит, что где-то умирает ангел или демон. И богиня, создавшая этот мир, оплакивает его.

– К-красивая легенда, – я предательски начала заикаться.

Румянец, разлившийся на щеках, выдал нервозность. Сердце пропустило удар. Неужели правда? Вот он, ответ на мой вопрос от богини? Я уже помнила по сну ее обезоруживающую жестокость. Правду, резавшую хуже бритвы. И тошнотворное ощущение собственного предательства.

– Смотри, на горизонте капли дождя сливаются с линией океана, – улыбнулся Эль, притягивая меня ближе.

А потом с его губ сорвался короткий стон боли. И мне показалось, что он покачнулся.

– Что с тобой? – всполошилась я, заглядывая ему в глаза.

Он улыбнулся так же мягко, качая головой.

– Все в порядке. На секунду показалось, будто крылья прошило иглами. А потом те места онемели. Ерунда, отлежал, наверное. Надо собираться, Рута. Дождь заканчивается, нам пора возвращаться. Лететь домой, в замок.

– Не хочу домой, – тихо вздохнула я, прижимаясь к Элю, ощущая его крепкое надежное плечо. – Не хочу возвращаться в реальность.

Я слишком странная, наверное. Мне было плохо в моей реальности на Земле – в мире, где я родилась. Жизнь подарила мне второй шанс, выбросив в другой мир. Но и здесь, на Инферио, я умудрилась все испортить. Как говорят в нашем мире: спустить в унитаз все перспективы на любовь, счастье, семью и детей. Вот и сейчас, я хотела бы сбежать куда-то в совсем иную реальность. Взяв за руку Эля, скрыться с ним в волшебном замке из сказок – тех книг с картинками, которые мне читали в детстве. В замке, где неважно, какой у тебя цвет у крыльев. Где муж не является врагом. Где его можно целовать в губы, соблазнять изгибами тела, не боясь не проснуться утром после жаркой ночи.

– Нам пора, Рута, – голос Эля прозвучал строго.

И я, дернувшись от его тона, не обратила внимания на то, что скользнула рукой вниз крыла. Ощутила кончиками пальцев не гладкое черное перо, такое блестящее и мягкое. А черный жесткий камень…

Я плохо запомнила полет в замок. У меня кружилась голова, меня тошнило. Я хваталась за Эля и закрывала глаза, мечтая, чтобы мы скорее приземлились. Наверняка пошел сильный магический откат от ангельской пыли. Элю повезло, долетел он нормально. Но потом упал в кровать и уснул каменным сном. Лишь тихо стонал во сне. Наверное, ему, как и мне, снились кошмары. Но я не стала будить, тихо лежа на кровати. Слушала его сбитое дыхание.

Мне не спалось. Было грустно. Тяжело на душе. Я знала, что наше время с Элем истекало. Истаивало снежинкой на пальцах. И никак не могла насмотреться на спящего мужа. В груди щемило так, что я не могла больше лежать. Встала, запахнув на груди кружевную ночную рубашку, белую, до пят, и подошла к окну.

За ним было еще сумрачно. Казалось, рассвет не добрался еще до нашего замка. Задержался где-то на полпути, затерялся в океане. А может, сегодня солнце смыли слезы богини? И уходить мне не нужно? Я невесело усмехнулась, подходя к шкафу и забирая оттуда темный мужской костюм, который заранее подготовила для побега. Я всегда была наивной дурой. И верила в чудо. Но смерть матери научила меня ни во что не верить. И оставила горький осадок на душе: что я никому не нужна по-настоящему. Не была, не буду.

– И тебе я не нужна, Эль, – шепнула я едва слышно, присаживаясь на кровать к мужу.

Уже одетая в дорожный костюм, я с легкой, чуть дрожащей улыбкой провела кончиками пальцев по его щеке. Эль не проснулся. Лишь шевельнулся, улыбаясь почти в ответ мне во сне.

– Если бы была нужна, нашел бы и на краю света. И в Драконьих Землях. Нашел бы, забрал и не отпустил. Но мама правильно говорила. Никому не верь, девочка. Любовь – обман. Никто тебя не полюбит просто так, за то, что ты есть. А я всегда была всем лишь обузой. Ей – в моем мире, до последнего. Тебе, Эль, я мешаю уже здесь, в твоем мире. Я свалилась тебе на голову, чертова попаданка. У тебя не было другого выбора, кроме как начать заботиться обо мне. Все через силу.

Я досадливо поморщилась. Всегда ненавидела жалость. А Эль вечно жалел меня.

– Теперь через силу не нужно будет. Я уйду и больше не потревожу тебя, мой любимый демон. Прощай, Даниэль. Я оставляю тебе свое сердце. Но ты даже не узнаешь об этом…

Я вышла из спальни, осторожно прикрыв за собой дверь. Эль даже не шевельнулся, забывшись во сне.

– Я думала выступать без тебя, – досадливо буркнула Марион, когда я, тяжело дыша, словно беременная русалка на крылышках, свалилась у входа в пещеру.