Снег подошёл к барьеру, помахал девушке рукой.

— Что вы с ней делаете? — тихо спросил я.

— Мы? Ничего.

— Почему она так стоит?

— А ты спроси.

Я тоже приблизился к преграде. Девушка смотрела на меня.Радужная плёнка чуть искажала цвета, но вроде бы не мешала звуку.

— Как тебя зовут? — мягко спросил я.

Плотно сжатые губы шевельнулись.

— Не важно.

— О, говорит! — обрадовался Снег. — Соизволила вспомнитьязык предков.

— Вы не наши предки.

— Как же…

— Почему ты так стоишь? — спросил я.

— Мёртвое. Всё вокруг — мёртвое, — монотонно, словно втысячный раз, произнесла девушка. — Не хочу касаться.

— Ей действительно неприятно… — сказал я Снегу. И осёкся,встретив злой взгляд:

— Гореть — ещё неприятнее!

— Отпустите меня, — сказала девушка. Не попросила, апроинформировала.

— С удовольствием. — Снег кивнул. — Предложение об обменепослано. За последний год на вашей территории исчезло более двухсот нашихлюдей. Тебя сменяют на любого из них.

— Мы не держим пленных.

— Да? А какие тогда претензии?

Снег тихо засмеялся.

— Мёртвое. Всё вокруг — мёртвое. — Девушка закрыла глаза. Ибудто оцепенела.

— Пошли, больше она ничего не скажет. — Снег повёл меняпрочь.

Когда мы поднялись вверх, я спросил:

— Так что с ней будет? Обменяют?

— Нет. Они уничтожают пленных. Любой неадаптированныйчеловек наносит вред созданной ими биосфере.

— Тогда она…

— Конечно. Умрёт. От голода и жажды. Только какие к нампретензии? Наша пища для неё вовсе не ядовита. Возможно, невкусна, но не болеетого. От одежды у неё никакого дерматита не случится. И от того, что она сядетна кресло, её зелёная шкурка не пойдёт волдырями.

Ничего личного в словах Снега не было. Даже скореесожаление. Но и милосердия в них искать не стоило.

Мне пришлось напомнить себе, что это не моя война. А потом,поскольку не помогло, — что это и вовсе не война, а некий специально созданныйдля меня тест.

— Возьмём машину, — говорил Снег. — Выберемся в город, естьодин милый ресторанчик… Морей, как ты понимаешь, на планете уже нет. Толькоболота, как до колонизации. Но у ресторана есть свои бассейны, там выращивают ирыбку, и крабов, и десяток пищевых водорослей…

Послушно, как автомат, я шёл за ним. Из головы не шлазеленокожая девушка, стрункой вытянувшаяся посреди «мёртвой» комнаты. Хотьмужик бы оказался, не так гадостно было бы…

У самой ограды базы стояли, небрежно оставленные на воздухе,несколько машин. Металлические, ничем не напоминающие чёлн, на котором мыприбыли. Открытые кабины, удобные кресла, колёс, правда, нет, вместо них — дверешётчатые трубы по бокам. То ли гравитационный двигатель, то ли воздушная илисиловая подушка.

— А я думал, мы двинемся в лодке, — сказал я.

— Зачем? Это транспорт зелёных. Галис его взял, чтобы меньшена радарах светиться… всё-таки приграничная зона. Прилетел бы какой-нибудьмирный транспорт и вывалил на головы десять тонн напалма…

Он запрыгнул в кабину.

— Снег, я, наверное, не поеду.

— Ты что?

— Посижу посмотрю экран. Не хочу ходить, как дурак, ничегоне понимать.

Снег думал.

— Сядь на минутку в машину, — попросил он.

Я перебрался через низкий бортик, сел в соседнее кресло.Ничего, машина как машина. И есть пульт, значит, управление не толькомысленное. Это хорошо.

— Извини. — Снег расслабился. — Извини, Пётр.

— Да что такое?

Он вымученно улыбнулся, на миг показавшись почти мальчишкой.

— Вёл ты себя странно. На зелёную так смотрел… в машину нехотел садиться. Они техники нашей боятся… до истерики. Опять же от обеда вресторане отказываешься…

— Ты что, за шпиона меня принял? — искренне поразился я.Запоздалая бдительность показалась ещё более нелепой, чем прежняя доверчивость.

— Ну, заколебался…

Засмеявшись, я выбрался из машины.

— Честное слово, не имею к ним ни малейшего отношения.

— Тебе привезти чего-нибудь? — покаянно спросил Снег.

— Съестного — обязательно. И…

Есть ли у них книги? Дурак. Если в лексиконе есть словокнига — значит оно что-то обозначает.

— И какие-нибудь книги по истории планеты.

Снег кивнул:

— Ты так предпочитаешь? Слушай, у вас забавный мир.

— Да уж куда забавнее, — согласился я.

— Ладно. Найду. Ещё раз извини, Пётр. Тень попутала… Машинабеззвучно поднялась над землёй — и рванулась на торопливо раздвигающуюсяограду. А я остался стоять с раскрытым ртом.

До сих пор я был уверен, что название «Тень» — терминГеометров. Мало ли как можно назвать врага — Тьма, Зло, Тень… Но вот Снегповторяет то же слово.

Значит, Геометры пытались разобраться в их жизни. Засылалирегрессоров, и некоторые таки возвращались. И рассказали достаточно, чтобыиспугать неустрашимых поборников Дружбы.

Чем должна быть культура, испугавшая проповедниковборьбы-за-мир? Воинственным миром зелёных и технократов? Да никогда! И те, идругие быстро скатились бы к войне на каменных топорах.

Я развернулся и зашагал к казарме, где мне отвели место.

Минут десять я мучился с экраном, наблюдая то дурацкиеспортивные состязания — бег по пересечённой местности, то несколько вариантовконцертов — Снег был совершенно прав, характеризуя их как самодеятельность. Апотом догадался потребовать от экрана обратной связи.

— Выполнено, — мягким женским голосом сообщил экран. Я сразуповеселел. Теперь можно было надеяться, что на просьбу показать этапы развитиямне больше не покажут соревнования команд смешанного возраста, от годовалыхмладенцев до дряхлых стариков. Этот мир явно питал слабость к спортивнымигрищам и непрофессиональной эстраде. Самая безголосая земная певичка илипосещающий секцию самообороны подросток заткнули бы их всех за пояс…