— И ты испугался, что кто-то прочёл все мои мысли?

Нет. Это неудивительно. Любой разум, превосходящий тебя какминимум на порядок, мог совершить постижение.

Значит?

Да. Постигли и меня.

Как интересно. Куалькуа привык взирать на мир, ничего нетребуя взамен, но и ничего не отдавая… ничего настоящего, отдельныеособи-клеточки — не в счёт.

На порядок, Пётр! Пойми. Есть грубая сила — Даэнло, Хикси,Торпп. Есть гениально организованная раса — Счётчики. Но они слишком цепляютсяза индивидуальность. Они не пошли по пути слияния разумов. Среди всех рас естьотдельные индивидуумы с огромным мыслительным потенциалом. Их запас знанийможет быть ничтожен, зато они наделены способностью к синтезу нового. Но меняпостиг цельный разум — подобный моему, но неизмеримо превосходящий. Вывернул,поглотил и отпустил. Предпринимать что-либо было поздно. Если бы я зналзаранее…

— Ты бы убил себя. Тот кусочек, что живёт в моём теле. Ивместе со мной, вероятно.

Я засмеялся. Нет, я действительно был доволен.

— Привык отсиживаться в чужих телах, куалькуа? Поглядыватьна мир, копить знания? Бездействовать, наслаждаться покоем… Кончился покой,дружок. Мы теперь на равных… одинаково ничтожны.

Тебя это не пугает?

— С чего бы? Я привык быть слабым.

Покрутив рукоятку крана, я извлёк из душа тугую струю тёплойводы. С наслаждением окатил себя.

Что ты собираешься делать?

— Мыться.

А дальше?

— Искать хозяина театра.

Мне кажется, что это — не театр, — ответил куалькуа. И сновазамолчал, спрятался в глубине, откуда так неохотно показывался на свет.

Что ж, посмотрим… Я налил в ладонь шампуня, намылился. Нетеатр? Я думаю иначе. Если всю мою жизнь прочитали в краткий миг гиперперехода,поняли, кто я и откуда, то происходящее может быть лишь экспериментом.Наверное, дед об этом догадался.

А Геометры, видимо, бежали в страхе перед чужой силой. Тожеощутили её — и не рискнули связываться. Как известно, против лома нет приёма,окромя другого лома. Весь вопрос в том, могу ли я рассчитывать на помощь?

Разум, превосходящий куалькуа. Он не может бытьчеловеческим, это придётся признать. Так что же — какой-нибудь исполинский мозгв хрустальной цистерне? Компьютер, погруженный в озеро жидкого гелия?Плазменно-нейронная система… что-то вроде искусственно созданного Торппа?Разберёмся. Если меня не вышвырнули вон, не уничтожили — значит во мненуждаются. Ну… хотя бы как в игрушке. В любопытном зверьке, ради которого можнопостроить клетку-планету с куклами-людьми.

Ты ошибаешься. Эти люди ничем не отличаются от тебя. Онинастоящие.

Наверное, стоило отнестись к мнению куалькуа внимательнее.Он был в панике — и всё же по самой своей природе оценивал ситуацию объективно.

Но я не мог простить ему… нет, не признание, что он способенуничтожить меня, лишь бы не раскрыться перед неведомой силой. Как раз это японимал. И готов был признать разумным, даже этичным решением.

А вот постижение — дело другое.

Амёбе куалькуа все безразлично. Мои детские страхи и ссоры,комплексы, преодоление себя. Всё равно что мне проблемы линьки рептилоидов ипочкования Даэнло. Чужому не стыдно излить душу — у них-то её всё равно нет.

Неприятно вспоминать себя самого. Постигать.

Неужто там, на донце души, всего-то и есть, что страходиночества и бесприютности, боязнь показаться таким, каков есть, готовностьпереступить через себя — и убить? Неужели я — такой?

Не хочу.

Мне тоже было тяжело. Не забывай. У меня есть свои проблемы.

Я запрокинул голову, глотнул тёплой воды.

— Ладно. Мир. Продвижение-к-миру, как говорят Геометры.Давай только договоримся…

Куалькуа согласен. Как только тебе потребуется помощь, онабудет оказана.

С чего вдруг симбионт заговорил о себе в третьем лице — незнаю. Может быть, для большей торжественности? Покопался как следует в моейдуше, а это даром не проходит.

— И Пётр Хрумов согласен. Я постараюсь узнать об этом миревсё. Чтобы ты перестал бояться…

Чужой гардероб я перерыл без всякого стеснения. Куалькуасвоим постижением снял с меня какие-то въевшиеся запреты. Одежды было много, ночасть — слишком большая, а часть явно ношеная. И всё же я нашёл и бельё взапаянных пакетах, и выглядевшие вполне новыми брюки, и свитер. Расцветкамрачноватая, тёмно-зелёная, но с этим ничего не поделаешь. Армия…

Теперь можно было познакомиться с бытом Тени.

Минут пять я возился с телеэкраном. Увы, ничего неполучилось. Похоже, здесь действительно использовалось управление мыслью.Какой-нибудь хиксоид, возможно, смог бы разобраться, у них такая технологияесть. А мне оставалось лишь с сожалением отступиться. Жаль. Просмотр дурацкогоящика — это не самый надёжный, зато быстрый способ познакомиться с чужойжизнью.

Книг в комнате вообще не было. Ни электронных, как у Геометров,ни обычных. Может быть, Тень и не знала книг, а может, это личная бедапокойного Лайда.

Значит, остаётся бытовая культура.

В ящиках маленького, непонятно для чего предназначенногостолика я нашёл пачку фотографий. Единственное, в чём они меня укрепили, такэто в том, что местные женщины ничем не отличаются от земных. Насчитав шестьподружек Лайда, я отложил стопку. Такой сексуальный ликбез мы ещё в школепроходили.

Маленький приборчик с гнездом, куда была вложена прозрачнаяпластинка, мог оказаться чем угодно. Хоть плейером, хоть карманной кофеваркой,хоть оружием невиданной мощи. Я лишь утвердился в подозрении, что местнаятехника останется для меня недоступной.

Нет, это наказание какое-то! У Геометров по крайней меребыли регрессорские учебники. Пусть в них говорилась лишь часть правды, пустьдавался лишь один срез общества — но многое стало ясным…

— Выкинь.

Всё ещё держа в руках непонятный приборчик, я повернулся.Снег стоял в дверях. Тоже чистый, благоухающий каким-то резким цветочнымодеколоном, в чёрных брюках и рубашке.

— Всё равно иллюзор настроен на Лайда. Да и зачем тебе егосны? Купишь другой.

— Угу. — Я послушно отложил прибор.

— Вижу, кое-что нашлось. — Снег одобрительно кивнул. —Прекрасно. Есть хочешь?

— Честно говоря, нет.

— Зря. — Снег явно относился к еде серьёзно. — Я собираюсьсъездить в город…