— Пожалуй, составлю компанию, — быстро согласился я. Город —это хорошо. Это информация.

— Тогда держи. — Снег протянул мне белую пластиковуюкарточку без всяких надписей или рисунков. Пояснил: — Это деньги. У нас онивыглядят так. Пока наши бюрократы раскачаются — с голоду помрёшь. Считай, что ятебе занял…

Значит, я имею полное право удивляться. Чему угодно. МирыТени достаточно разнятся между собой, любой вопрос будет воспринят нормально.

— Снег, я хотел бы побольше узнать о вашей планете.

— Так узнавай.

Мы молча смотрели друг на друга.

— Что, и экран заблокирован? — удивлённо спросил Снег. Повернулголову.

Экран заработал. Поверхность засветилась и будто исчезла,открылась окном. С жадным любопытством я впился взглядом в изображение.

Большой зал. По сцене мечутся разноцветные круги света.Среди бликов прыгает немолодой мужик, голый по пояс, в чёрном обтягивающемтрико. Вначале я решил, что это певец, но звучала только музыка — диковатая, нодовольно приятная. Местный вариант балета?

Изображение сменилось. Опять же сцена, только поменьше.Теперь — и впрямь певец. Подросток в строгом костюме. Поёт старательно, нонеумело.

Новая картина. Скучное чёрно-белое помещение. Молодой пареньс жизнерадостным и весёлым лицом.

— Предлагаю помощь в проведении празднеств!

Одет парень пышно и безвкусно. Вокруг шеи — белое жабо,одежда вся в кружевах. Прямо Арлекин из детской постановки «Золотого ключика».Набирает воздуха — и выпаливает:

Стихи и проза на заказ!

Поздравим друга и коллегу.

Мы не разочаруем Вас!

Присядь на стул, устав от бега,

И набери наш телефон.

А через сутки будет всё готово!

От счастья выскочишь раздетым на балкон

И через месяц обратишься снова…

Любые жанры, стили и объём,

Идей и рифм бездонный водоём!

Экран заполнили яркие цветочки, порхающие, будто бабочки.

— Ой, — только и сказал я. — Ой.

Снег хихикнул. Он тоже получил от текста удовольствие,короткое и яркое, словно при почёсывании комариного укуса.

Ещё один канал. Ничего не понять. Стадион, по полю бегаютлюди. Мужчины, женщины, дети. Временами падают на землю, застывают, цепляясь заруки. Потом вскакивают, опять разбегаются в разные стороны. Всё — без музыки, вполной тишине. Только лёгкое шуршание, а потом задумчивый голос:

— Слаженно работает команда из города Дзарран. Немногоотстают девушки, но вы же помните, что вчера у них были сольные выступления…

Снег кашлянул и сказал:

— Сплошная самодеятельность. Но вроде работает. Тебе чтонужно? Экономические сводки, политические комментарии, историческое шоу?

— Всё, наверное. — Я заколебался. — Снег, да я просто непонимаю, как управлять экраном!

— А…

Он кивнул.

— Извини. Я дурак. Понимаешь, у нас на Радужных Мостах тожебыла система неголосового управления… Тебе как настроить? На голос? Или ручнойинтерфейс?

— На голос.

— Командуй.

— Уже?

Я непроизвольно подошёл ближе к экрану. По стадионупродолжали носиться люди. Теперь я уже различал три потока в толпе — трикоманды складывали из своих тел фигуры, пытаясь одновременно помешатьпротивнику, занять необходимое тем место…

— Политические комментарии, — попросил я.

Экран послушался. Возникло изображение зала, в центре вокругстола сидела группа людей. Среди них…

— Так я и думал! — выпалил Снег. — Укрупни зелёного!

— Укрупнить зелёного, — послушно сказал я. Изображениезаскользило, словно оператор кинулся выполнять мою команду.

Лицо у него и впрямь было зелёное. Нежно-салатовый оттенок,не то чтобы неприятный, но заставляющий вспоминать утопленников. Носприплюснут, рот очень маленький, глаза, наоборот, огромные. Волосы короткие икакие-то очень тонкие, будто шерсть у мелкого животного. Сидел зелёный не накресле, как остальные, а на высоком деревянном табурете. В официально-строгойобстановке это выглядело нелепо.

Зелёный издал серию писклявых звуков.

— Вот гады, даже на переговорах не хотят говоритьпо-человечески, — возмутился Снег.

Мгновенно последовал перевод:

— Неполномочный представитель огорчён и возмущён очереднымнарушением перемирия. Атака мирного конвоя подрывает сами корни доверия междунашими расами…

— Расами? — спросил я.

— Ага, они себя людьми не считают, — небрежно бросил Снег. —Ты послушай! Это же обо мне говорят!

Он сиял от восторга.

— Жертвы среди мирного населения…

— Видел бы ты этот мирный конвой! — Снег разом ипо-настоящему рассвирепел. — Десять танкеров, засевали океан вдоль самой линиифронта! Мало им того, что всё тиной заросло… Выключи уродов!

Я неохотно приказал — и экран отключился.

— Сейчас бы поймать этого гада… Пошли, Пётр! Покажу кое-что!

Вслед за Снегом я вышел из казармы. Мы прошли по плацу, всёв том же безлюдье и тишине. Отборная ругань разносилась, наверное, по всейбазе.

— Нет, ты посуди, какие наглецы…

Мне стало неуютно. Рассуждать о театре, затеянном ради меня— неведомого пришельца, было очень удобно. А вот играть роль в пьесе…

— Сюда…

Мы подошли к отдельно стоящему зданию, спустились полестнице вниз. Несколько дверей — по секундной заминке перед каждой я понял,что Снег открывает их мысленными командами.

— Сейчас полюбуешься, — мрачно пообещал Снег.

За последней дверью оказалась комната, перегороженнаяпосередине мерцающим силовым барьером. Очень уютная комната, кстати, ядогадывался, куда мы идём, но увидеть такую роскошную тюрьму не рассчитывал.Окна, конечно, не настоящие, экраны, но неотличимые от обычных. Мебель, ковёрна полу, дверь — наверное, в санитарный блок. На столе — поднос, заставленныйедой.

А посередине комнаты неподвижно стояла девушка. Абсолютнонагая. Со светло-зелёной кожей. Худая, все рёбра видны. В её позе былонапряжение, как у брезгливого человека, оказавшегося по колено в дерьме.

— Рад познакомить тебя, Пётр, с пилотом зелёных. Отважнаядевушка не называет нам своего имени… так что зови её как хочешь…