Мучительно напрягая глаза, Эля пыталась рассмотреть в сгустившихся сумерках хоть какое-то подобие дверного молоточка или колокольчика, но напрасно.

– Как же нам… – она нерешительно замолчала.

– Он уже знает, – тихо прошептал Эран, придвигаясь ближе к Эллии и беря дрожащую в нервном ознобе девушку за руку.

В тот же миг по обеим сторонам от крыльца зажглись… магические светильники? Приглядевшись, Эля поняла, что в густой листве, плотно облепив нечто шарообразное, разом вспыхнули сотни светлячков, осветив небольшой полукруг перед домом и раздвинувшего прикрывающие вход растения эльфа.

Внимание девушки, с легким изумлением разглядывающей необычные источники света, тут же приковал удивленный поздним визитом хозяин дома.

Кейриатель дайе Ларенад… знаменитый военачальник…

«Отец моей мамы… мой дед», – Эля в каком-то оцепенении ждала, когда внимательные глаза, цвет которых было невозможно разобрать в неярком свете перемигивающихся светлячков, остановятся на ней. Пока до сих пор не проронивший ни слова хозяин разглядывал незваных гостей, девушка разглядывала хозяина.

Высокий, на полголовы выше Эйраниэля, подтянутый, с распущенными по плечам серебряными (как у всех эльфов) прядями шелковистых волос, забранными от висков в сложные косички, он слегка сутулился, как будто на его плечах громоздилась непосильная ноша. Стоило ему чуть повернуть голову, подставляя лицо мягким потокам живого света, как в глаза девушки бросился безобразный, рассекающий щеку и задевающий левый глаз, застарелый шрам.

Невольно, повинуясь странному внутреннему толчку, Эля сделала шаг, оказавшись как раз напротив нижней ступеньки, и, гордо расправив плечи, взглянула прямо на Кейриателя.

– Лиа! – словно отгораживаясь от невероятного видения, военачальник, отшатнувшись назад, поднял раскрытую ладонь: – Этого не может быть! – Взяв себя в руки, он с заметным усилием шагнул вперед и впился взглядом в такие знакомые черты.

Спустя несколько томительных секунд он отрицательно покачал головой:

– Ты не Лиа, моя дочь давно мертва. Кто ты такая? Что тебе нужно от меня? – В глазах, оказавшихся при ближайшем рассмотрении медово-желтыми, промелькнула смертельная тоска, медленно перетекшая в уже привычное старому эльфу безразличие.

Старому… Это Эллия поняла мгновенно, едва взглянула на как будто стершиеся от горя черты еще молодого лица, излишне худые, сцепленные в попытках удержать ненавистную дрожь пальцы, мягкие, но словно потускневшие пряди немного растрепанных волос.

– У тебя ее черты, но глаза… – Кейриатель заставил себя сделать еще один шаг и, приподняв подбородок Эли холодными пальцами, посмотреть в чернильную тьму с оттенком горького шоколада. – О Боги! Ее дитя! – Откуда-то из глубины золотых озер, с трудом раздвигая вязкую пелену бесчувственности, рванулось что-то живое. – Неужели ты ее дитя? – Он с отчаяньем ждал ответа, но, сколько девушка ни силилась, с пересохших от волнения губ срывалось лишь хриплое дыхание.

– Да, Кейриатель, Эллия – единственное дитя твоей дочери, – видя онемевшую от страха и от чего-то, что до боли напоминало… сострадание, любимую, Эран встал рядом с ней. – Мы проделали долгий путь, разреши нам войти.

Не отводя взгляда от замершей перед ним девушки, дайе Ларенад долгое время молчал, но когда Эйраниэль, по-своему растолковавший это молчание, уже был готов увести Элю, оберегая от еще большей муки, эльф отступил назад и приглашающе махнул рукой:

– Проходите в дом. Кажется, нам есть о чем поговорить.

Не заставив себя ждать, друзья (мгновенно расседлав лошадей и оставив их свободно пастись) сложили седла у стены и, забрав вещи и оружие, вслед за хозяином прошли сквозь гибкие лианы, оказавшиеся на ощупь достаточно упругими и странно теплыми, и очутились в просторной комнате. Кроме плетенного из тонких лозовых ветвей столика и нескольких кресел, расставленных в правой стороне помещения, другой мебели не наблюдалось, лишь слева бил фонтан, представляя собой глубокую, с высокими краями чашу из плотно сросшихся веток, из центра которой, на изогнутой витой ножке, распадавшейся кверху на три отдельных побега, вырастала еще одна чаша поменьше. Вода, переливаясь через края верхнего сосуда прозрачным водопадом стекала вниз.

– Думаю, вы извините меня, я не готов к гостям. – Кейриатель, плотнее запахнув на талии длинный домашний халат, потуже затянул пояс и, жестом указав на кресла, сел сам. Желтые непроницаемые глаза, не отрываясь, следили за каждым движением Эллии. То, как девушка держит голову, как небрежным жестом изящной руки отбрасывает за спину серебряную волну распущенных волос, забранных от висков простыми косичками, как едва заметно морщит нос, устраиваясь поудобнее на плетеном сидении, и, откинувшись на спинку, чуть нахмурив тонкие брови, пристально смотрит на него… Все эти мелочи так напомнили дайе Ларенаду его драгоценную Лиэнлиаль, что сердце эльфа мучительно заныло, отдаваясь в висках тупой болью.

– Ты очень похожа на свою мать, – вырвалось у него прежде, чем он справился с чувствами. Он не был готов так сразу признать совершенно незнакомую ему девочку, нет. Прежде Кейриатель хотел узнать ее историю. Привести в Эльминатиэль врага… после всего… разве мог он позволить этому случиться? – Я не видел тебя прежде. Скажи… – он замешкался, боясь услышать ответ, – ты росла у… от… в Юоргхельме?

– Я никогда там не была, – покачала головой Эля, пытаясь разгадать выражение глаз сидящего напротив эльфа, но они по-прежнему казались непроницаемыми. Что-что, а владеть собой дайе Ларенад умел. – Меня воспитывала человеческая семья.

– Прошу, расскажи мне все.

– Я и сама многого не знаю, могу лишь повторить слова Лилиаль и описать свою жизнь в Риондавире, но не думаю, что это доставит вам удовольствие.

– Подожди! Ты сказала Лилиаль?! – на лице подавшегося вперед эльфа было написано невероятное изумление. – Неужели… Нет, скорее всего, ты имеешь в виду совсем другую Лилиаль, – он откинулся назад и покачал головой, – это не может быть она. Наша Лили погибла вместе с моей дочерью.

– Это именно та Лилиаль, – тихо сказала Эллия, глядя на ссутулившегося в кресле мужчину.

– Ты должна рассказать мне, – едва уловимое напряжение в голосе Кейриателя заставило девушку сочувственно посмотреть в желтые, подернутые дымкой боли глаза, – я имею права услышать, что случилось с моей девочкой. Долгие годы я ничего не знал, лишь неявные слухи о ее смерти там, в Юоргхельме, дошли до меня спустя два года после дерзкого похищения. Все, что оставалось, – это гадать, кто из демонов посмел проникнуть в Вечнозеленый, не страшась быть убитым на месте. Но попытки разузнать большее так ничего и не дали. Совет Старейшин отказался послать в Темные земли одного из нас, страх нарушить перемирие и вызвать новую войну был слишком силен, ведь мы и так едва выжили. Мне оставалось лишь смириться. Я не мог обречь на гибель свой народ. – Эльф с надеждой посмотрел на Элю: – Теперь у меня появился шанс узнать правду, прошу, не лишай меня его!