Это была минута торжества. Но она пролетела так жестремительно, как и всё, что делалось вокруг Вани в это утро.

Едва орудийный расчёт взялся за лопаты, чтобы поскореезакрепиться на новой позиции, как Ваня заметил, что вдруг всё вокруг изменилоськак-то к худшему. Что-то очень опасное, даже зловещее показалось мальчику вэтой тишине, которая наступила после грохота боя.

Капитан Енакиев стоял, прислонившись к орудийному щиту, и,прищурившись, смотрел вдаль. Ваня ещё никогда не видел на его лице такогомрачного выражения. Ковалёв стоял рядом и показывал рукой вперёд. Они негромкомежду собой переговаривались. Ваня прислушался. Ему показалось, что они играютв какую-то игру-считалку.

— Один, два, три, — говорил Ковалёв.

— Четыре, пять, — продолжал капитан Енакиев.

— Шесть, — сказал Ковалёв.

Ваня посмотрел туда, куда смотрели командир и наводчик. Онувидел мутный, зловещий горизонт и над ним несколько высоких остроконечныхкрыш, несколько старых деревьев и силуэт железнодорожной водокачки. Больше онничего не увидел.

В это время подошёл капитан Ахунбаев. Его лицо было горячим,красным. Оно казалось ещё более широким, чем всегда. Пот, чёрный от копоти,струился по его щекам и капал с подбородка, блестящего, как помидор. Он утиралего краем плащ-палатки.

— Пять танков, — сказал он, переводя дух. — Направление наводокачку. Дальность три тысячи метров.

— Шесть, — поправил капитан Енакиев. — Расстояние две тысячивосемьсот.

— Возможно, — сказал Ахунбаев.

Капитан Енакиев посмотрел в бинокль и заметил:

— В сопровождении пехоты.

Капитан Ахунбаев нетерпеливо взял из его рук бинокль и тожепосмотрел. Он смотрел довольно долго, водя биноклем по горизонту. Наконец онвернул бинокль.

— До двух рот пехоты, — сказал Ахунбаев.

— Приблизительно так, — сказал капитан Енакиев. — Сколько увас осталось штыков?

Ахунбаев не ответил на этот вопрос прямо.

— Большие потери, — с раздражением сказал он, перевязал нашее тесёмочки плащ-палатки, подтянул осевшие голенища сапог и широкими шагамипобежал вперёд, размахивая автоматом.

Как ни тихо вёлся этот разговор, но в тот же миг слово«танки» облетело оба орудия.

Солдаты, не сговариваясь, стали копать быстрее, а пятые ишестые номера стали поспешно выбирать из ящиков и складывать отдельнобронебойные патроны. Твёрдо помня своё место в бою, Ваня бросился к патронам.

И в это время Енакиев заметил мальчика.

— Как! Ты здесь? — сказал он. — Что ты здесь делаешь?

Ваня тотчас остановился и вытянулся в струнку.

— Шестой номер при первом орудии, товарищ капитан, —расторопно доложил он, прикладывая руку к шлему, ремешок которого никак незатягивался на подбородке, а болтался свободно.

Тут, надо признаться, мальчик немножко слукавил. Он не былшестым номером. Он только был запасным при шестом номере. Но ему так хотелосьбыть шестым номером, ему так хотелось предстать в наиболее выгодном свете передсвоим капитаном и названым отцом, что он невольно покривил душой.

Он стоял навытяжку перед Енакиевым, глядя на него широкораскрытыми синими глазами, в которых светилось счастье, оттого что командирбатареи наконец его заметил.

Ему хотелось рассказать капитану, как он переносил за пушкойпатроны, как он снимал колпачки, как недалеко упала мина, а он не испугался. Онхотел рассказать ему всё, получить одобрение, услышать весёлое солдатскоеслово: «Силён!»

Но в эту минуту капитан Енакиев не был расположен вступать сним в беседу.

— Ты что — с ума сошёл? — сказал капитан Енакиев испуганно.

Ему хотелось крикнуть: «Ты что — не понимаешь? На нас идуттанки. Дурачок, тебя же здесь убьют. Беги!» Но он сдержался. Строго нахмурилсяи сказал отрывисто, сквозь зубы:

— Сейчас же отсюда уходи.

— Куда? — сказал Ваня.

— Назад. На батарею. Во второй взвод. К разведчикам. Кудахочешь.

Ваня посмотрел в глаза капитану Енакиеву и понял всё. Губыего дрогнули. Он вытянулся сильнее.

— Никак нет, — сказал он.

— Что? — с удивлением переспросил капитан.

— Никак нет, — повторил мальчик упрямо и опустил глаза вземлю.

— Я тебе приказываю, слышишь? — тихо сказал капитан Енакиев.

— Никак нет, — сказал Ваня с таким напряжением в голосе, чтодаже слёзы показались у него на ресницах.

И тут капитан Енакиев в один миг понял всё, что происходилов душе этого маленького человека, его солдата и его сына. Он понял, что споритьс мальчиком не имеет смысла, бесполезно, а главное — уже нет времени.

Чуть заметная улыбка, молодая, озорная, хитрая, скользнулапо его губам. Он вынул из полевой сумки листок серой бумаги для донесений,приложил его к орудийному щиту и быстро написал химическим карандашом несколькослов. Затем он вложил листок в небольшой серый конвертик и заклеил.

— Красноармеец Солнцев! — сказал он так громко, чтобыуслышали все.

Ваня подошёл строевым шагом и стукнул каблуками:

— Я, товарищ капитан.

— Боевое задание. Немедленно доставьте этот пакет накомандный пункт дивизиона, начальнику штаба. Понятно?

— Так точно.

— Повторите.

— Приказано немедленно доставить пакет на командный пунктдивизиона, начальнику штаба, — автоматически повторил Вайя.

— Правильно.

Капитан Енакиев протянул конверт.

Так же автоматически Ваня взял его. Расстегнул шинель иглубоко засунул пакет в карман гимнастёрки.

— Разрешите идти?

Капитан Енакиев молчал, прислушиваясь к отдалённому шумумоторов. Вдруг он быстро повернулся и коротко бросил:

— Ну? Что же вы? Ступайте! Но Ваня продолжал стоятьнавытяжку, не в силах отвести сияющих глаз от своего капитана.