– Всеобъемлющий ответ. После этого самое разумное – ещевыпить и разойтись по домам.

– Я считал, что необязательно обсуждать вещи, которые ибез того понятны, – немного помолчав, заговорил он очень серьезно. –Мне казалось, на самом деле ты все прекрасно понимаешь и тебе просто надовремя, чтобы... – Он взглянул на меня так, точно видел впервые. –Очень может быть, что я свалял дурака.

– Эй, – усмехнулась я. – Твоя самокритичностьменя пугает.

– Ты не хочешь обсуждать это?

– Что? – нахмурилась я, не очень понимая, куда онклонит.

– Наши отношения, – пожал он плечами. Услышатьтакое от парня вроде Тагаева – это, я вам скажу, испытание.

– А есть что обсуждать? – съязвила я, но тут жеустыдилась. – Последнее время мы только этим и заняты. Мне кажется, что мыслегка поднадоели друг другу.

– Может, ты просто боишься? – вздохнул он.

– Я сейчас с ума сойду, – невежливо перебилая. – Ты решил, что должен меня спасать, а я в спасителях не нуждаюсь.Налицо непреодолимые противоречия, самое мудрое в таком случае оставить другдруга в покое.

Но ты упрямый сукин сын, а я дура. В результате мы упорнопродолжаем действовать друг другу на нервы.

Он поднялся и шагнул ко мне.

– В спасителе ты не нуждаешься, а в любимом человеке?

– Ты себя имеешь в виду? – все же усомнилась я, итут он потряс меня до глубины души острой критикой в свой адрес.

– Я дурак. В самом деле дурак... Я решил быть мудрым итерпеливым, чтобы ты успокоилась, все поняла и оценила. А надо было взять тебяза руку... – Он в самом деле взял меня за руку, второй ухватил за шею ипринялся целовать. Надо полагать, по сценарию в этом месте мне надлежалоразрыдаться от счастья, приникнуть к его груди и уж более от нее не отлипать,создавая трудности самой себе и ему.

Я попыталась высвободиться, но не тут-то было. Тагаев твердорешил, что, раз баба дура и сама не знает чего хочет, надо брать инициативу всвои руки. Где-то это правильная позиция, а главное, действенная. Девушка ямолодая, одинокая, и увлечься не грех, особенно если по соседству расположилсятакой тип, как Тагаев. Хочется ему меня спасать, пусть спасает: от одиночества,от драконов или просто от скуки, какая разница, раз уж мужики так устроены? Мыслились в объятиях, но где-то на границе моего сознания блуждала мысль, чтотакое поведение мне выйдет боком, раз уж к этому моменту мне было доподлинноизвестно:

Тагаев вроде меня – простоту не жалует и любит всеусложнять. Но, был грех, увлеклась. При этом я оправдывалась тем, что сексполезен для здоровья и если его кот наплакал, то со здоровьем нелады, аздоровье надо беречь, то есть укреплять. Что я и делаю в настоящий момент.

Часам к четырем, блаженно потягиваясь, я склонна быласогласиться с тем, что жизнь прекрасна. Таковой она мне виделась часов додевяти утра. В девять позвонил Дед, я не так давно уснула и потому быланелюбезна с ним.

– Жду тебя к десяти, – сказал он, а я ответила:

– С ума сошел... – И сунула голову под одеяло, ивсе бы в моей жизни было хорошо, но звонок разбудил Тагаева.

– Дед? – спросил он.

– Ага.

Он поцеловал меня в плечо и без перехода поинтересовался:

– Ты переедешь ко мне или предпочитаешь, чтобы этосделал я?

Мне очень хотелось спать, мозги были вялыми, а извилинывыпрямлялись в знак протеста, оттого сказанное поначалу лишь озадачило меня. Яспросила:

– Зачем?

– Зачем люди живут вместе? – терпеливо поинтересовалсяТимур – Разные могут быть причины. – Я села, откинулась на подушку, ужеподозревая, что уснуть мне больше не удастся. – К примеру, деньги. У меняони есть – и у тебя их навалом. Следовательно, эта причина не подходит. Вторая,распространенная причина: все так живут, то есть людям положено жить парами. Номы индивидуалисты и потому не уподобляемся большинству. Есть еще чудаки,которые желают иметь детей.

– Ты хочешь услышать, что я тебя люблю? –заботливо осведомился Тагаев.

– Нет, не хочу, – замотала я головой. Он поднялсяи натянул штаны, наверное решив, что такие важные вопросы с голым задом необсуждаются.

– Почему?

– Ты настырный парень и иногда бываешь оченьубедителен. Человек способен на ужасные глупости просто из упрямства.

– Сигареты в доме есть? – спросил Тагаев.

– Ты не куришь, – напомнила я.

– Я спросил, есть ли в доме сигареты, а неинтересовался твоими комментариями по этому поводу.

– Сигарет в доме нет. Я слабое существо и боюсьискушений.

Тагаев скривился, прошелся по комнате и, подойдя к кровати,навис надо мной.

– Ну, обманул тебя какой-то подонок. И что? Теперьмужики всего мира должны расплачиваться за это?

– О чем ты? – забеспокоилась я, кляня на чем светсвои недавние мысли о здоровье. О здоровом образе жизни, то бишь о здоровомсексе, и речи нет, сплошная психология.

– О твоем Лукьянове, – сказал Тимур. Я тяжковздохнула.

– Да бог с ним. Старое не поминай всуе...

– Ты чего-то ждешь?

Вот так вопрос.

– От жизни? Конечно. Долгих лет и счастливой старости.

– Надеешься, что он вернется? – Это было слишком.Я опять вздохнула и сказала с печалью:

– Тимур, иди к черту. – Он запустил в меня своейрубашкой, а я вздохнула в третий раз:

– До чего вы, мужики, выпендрежники. Если женщина сутра ежесекундно не требует жениться на ней, вы чувствуете себя обманутыми.Давай выпьем кофе и побежим по своим делам... У меня эти убийства, как заноза взаднице...

– Значит, все-таки надеешься? – хмыкнул он,застегивая рубашку, стоя перед зеркалом. – Твой Лукьянов о тебе вспомнит,позовет, и ты, конечно, побежишь. А если не вспомнит?

– Дался тебе этот Лукьянов, – начала канючитья. – Что за глупость, в самом деле?

– Кто он, твой Лукьянов? Киллер. Просто мразь, котораяубивает за деньги. А от меня ты нос воротишь.

Черт возьми...

Я нахлобучила подушку на голову и жалобно попросила: