Я молчала.

– Ты мне веришь? – настойчиво повторила она.

Кого-то она мне напоминала, кого-то, кем я восхищалась вдетстве. Ну, конечно, это была книга, которую я читала по ночам под одеялом,под неумолчный аккомпанемент южных сытеньких сверчков – “Рожденные свободными”Джой Адамсон. Одну из героинь, старшую в семье гепардов – кажется, ее звалиПипа. Она даже не подозревала об этом своем имени, она умела уходить от львов испасать своих котят из первого помета. На фотографиях она не выгляделаимпозантной – маленькая голова, длинное тело в темных подпалинах, независимоболтающийся хвост. Алена была куда красивее…

В эту ночь все было решено.

Я готова была заплатить своим телом за дружескую поддержку.

Но этой жертвы не понадобилось. Я знала об Алене многое, носамое главное узнала только сейчас – она ненавидела покупать, она ненавиделапользоваться слабостями тех, кого любила. А ее чувство ко мне было искренним, яэто видела.

. И когда я потянулась к ней, она молча отстранилась. Этодалось ей нелегко, она действительно хотела меня, но все-таки она отстранилась.В моих глазах, в моих руках застыл немой вопрос – и тогда она сказала, глядямне в глаза:

– Запомни, я никогда не пользуюсь моментом. Я хочу,чтобы ты любила меня – но просто так. Не в благодарность, не исполняяобязательств, не чувствуя себя проституирующей сукой. Я смогу доказать, что таконо и будет. Я дам тебе время. Я подожду.

– Спасибо, – сказала я искренне.

– Спасибо тебе. Это слишком серьезно и поэтому недолжно быть слишком легко.

Мы обе были опустошены этим разговором. Она заснула первой,покровительственно обняв меня за шею, ни дать ни взять воительница, валькирия,способная поднять на дыбы целый мир.

…Я осталась у нее. Это была еще одна странная неделя,наполненная событиями, происходившими вне стен Алениного дома. Она где-топропадала целыми днями, возвращалась сосредоточенной и усталой. Мы не говорилис ней о том, что произошло ночью, мы вообще не возвращались больше к этому,тяжело справляясь с неловкостью ожидания.

Но все это время мы много и жадно разговаривали – как люди,пытающиеся побыстрее узнать друг друга и отбросить все формальности. Целыминочами Алена, лежа в кровати и забросив руки за голову (это была ее любимаяпоза), рассказывала мне о ВГИКе. И я не могла отделаться от мысли, что мы с нейучились в разных институтах: ее ВГИК был наполнен веселыми циничными историями,заставлявшими меня смеяться до слез; удивительными человеческими типами, достойнымиснисходительного восхищения. Я помнила совсем другой ВГИК: он ограничивалсяпространством одного человека – Ивана. Мир Алены был забит другими людьми,которые толклись на одном пятачке, мешали друг другу, то и дело сталкивалисьлбами, локтями и, видимо, от тесноты, вступали друг с другом в необязательныесексуальные отношения. И это было здорово – ни дать ни взять американскиегорки. Она умела вкусно, легко жить и так же вкусно подавать свою жизнь. В этойподаче я с трудом узнавала знакомые мне персонажи.

Так, зарвавшийся сукин сын, путавший себя любимого систорией человечества, оказался Иваном. А зарвавшийся сукин сын, путавший себяс историей кино, оказался Нимотси. Обо мне не было сказано ни слова – я, каквсегда, западала за подкладку памяти, стертая личность, ничего не скажешь. Лишьодин раз она упомянула меня в контексте прошедшего времени. Их всех уже нет вживых, сумасшедшие киношники гибнут, как лосось на нересте. Их уже нет в живых,“всех троих”. Третьей, должно быть, и была Мышь: следовательно, и до Питерадокатилась волна слухов.

И все эти бессонные ночи между нами – мной и Аленой – насамой середине кровати лежал вытянутый в ленту палестинский платок, с успехомзаменивший средневековый целомудренный меч Тристана и Изольды. Он был положен,чтобы я оценила красоту жеста. “Если ты почувствуешь, что готова, ты простоуберешь его, и тогда…” – сказала мне Алена, прекрасно понимая, что значит“тогда”. Что ж, она умела быть великодушной в своих отношениях.

Иногда мы ездили куда-нибудь поужинать; иногда отправлялисьна трассу, за город, – там у Алены была дача, где-то под Синявином. Впрочем, мытак ни разу и не добрались до нее. На пустынных ночных дорогах Алена учила меняводить джип, еще одна прихоть. Не очень-то хорошо у меня получалось, я ненавиделатехнику во всех ее проявлениях. Но сдвинуть с места послушную, восхитительноустроенную машину я уже могла. Алена же развивала бешеную скорость, и я здоровожалела, что езжу с ней без ремня безопасности. Но мой характер был задан первымвечером нашего знакомства, ничего не поделаешь.

Я потихоньку привязывалась к Алене и даже – о, ужас! –начала жалеть, что не могу просто и естественно ответить на ее чувство. Ксчастью, развить эту тему до опасного для нравственности предела я не успела.Паспорт оказался готов как раз вовремя. Алена привезла его вечером, небрежнобросила на стол и несколько минуте удовольствием наблюдала, как я егорассматриваю. Ева Апостоли наконец обрела документальное подтверждение своегосуществования. Она получила прописку в одном из ближайших пригородов Питера,место и год рождения, ненамного отличающиеся от моих истинных; печати иподписи, которые удостоверяли все на свете.

– Настоящий? – спросила я у Алены.

– Обижаешь, начальник, – ответила она, – только неспрашивай меня, как я его сделала.

– Не буду. Я только удивляюсь, почему это до сих пор нетвой бизнес.

– Я добропорядочный человек. Во всем, что не касаетсясексуальной ориентации, – мягко напомнила Алена.

– Сколько я должна?

Она села передо мной и положила голову мне на колени.

– Ужин в “Астории” и затяжной поцелуй на ночь, большеничего, что потребовало бы от тебя героических усилий. И еще – ты должна будешьсказать мне, если соберешься исчезнуть. Не уходи, не простившись, этим тыразобьешь мое сердце, – она стиснула мне колени, – впрочем, оно и так ужеразбито. Ты никогда не сможешь полюбить меня, останься тогда – хотя быненадолго, ради приличия.

Я смотрела на макушку Алены и ненавидела себя – меньше всегомне хотелось причинить ей боль. И дело было даже не в том, что она столько дляменя сделала…

– Останусь, – сказала я и, следуя естественному порыву,прижалась лицом к ее волосам, – конечно, останусь.

Боже мой, если бы я знала, что произойдет в самое ближайшеевремя, я бежала бы без оглядки, я бы оставила Алену сию же минуту.

Если бы я только знала…

* * *

…Спустя несколько дней она позвонила мне с работы – ейвообще нравилось звонить мне с самыми неожиданными признаниями типа: “Торчу впробке на Лейтенанта Шмидта и с ума схожу по тебе” – и сказала веселым голосом:

– Вечер прошу не занимать Мы приглашены в гости к моемуприятелю из Москвы, очень экзотичный молодой человек. Я заеду за тобой черезчас. Будь готова.