– И как он нашел тебя?

– Да ведь он ко мне и приехал! Раз уж я имела несчастьеих знать. Девчонку звали Мышь.

– Как? – удивленно подняла брови я.

– Мышь, как в плохой беллетристике, как во множествекриминальных романов. Ее звали Мышь, у парня тоже была какая-то дурацкая кличка.Но я ничем не смогла помочь, кроме дружеского участия и немецкого баночногопива, – я действительно совсем не помню ее. Безликое существо, всегда к кому-толепилась и всегда стирала чужие хлопчатобумажные носки…

Вот оно что, исчерпывающая характеристика, спасибо, Алена! Ядопила шампанское и почувствовала азарт – рассказать бы тебе, что это безликоесущество вот уже две недели водит твой джип и ты умираешь от желания переспатьс ней. Но вместо этого я спросила:

– И это безликое, как ты говоришь, существо кого-тозастрелило?

– В том-то и весь пафос нашего безумного времени! Ядаже пожалела, что не присмотрелась к ней тогда… “Ничего, у тебя еще будетвремя присмотреться”.

– Это действительно правда? – бесстрашно обратилась я кФарику.

– В общих чертах. Сумасшедшая сценаристка пишет историидля видеодетективов средней руки, втихаря балуется героином, путает себя игероев, и в конечном итоге пристреливает залетного институтского друга, страшнопугается и сигает из окна…

Я, не отрываясь, смотрела на Фарика, выглядывая из окопасвоего нового лица. Боже мой, нужно очень сильно любить ту, погибшую девочку,чтобы сейчас так спокойно сказать – “сигает из окна”…

– Для бестселлера маловато, – цинично сказала я.

– Знаю. Но это пока все, что удалось нарыть. Ни причин,ни следствий. Ни близких друзей, ни завалящих любовников. Даже этот пареньвсплыл в самый последний момент. Но – с другой стороны – целина для начинающегописателя с воображением.

– Так уж и писателя.

– Вообще-то, я журналист, специализируюсь накриминальной хронике.

– И неужели ничего более занимательного не нашлось?

– У меня личный интерес.

Вот он и высказался, будь осторожна, Ева!

– В том плане, что все эти заказные убийства и игрищакрупных политиков уже навязли в зубах. А тут тебе частная история, любовь,наркотики, секс – это скушается будь здоров, нужно только отслеживатьконъюнктуру.

– Ну, насчет секса – это ты загнул, беби! – вклиниласьв разговор Алена. – Эта самая Мышь была в институте на редкость асексуальной,во всяком случае, во ВГИКе никому даже в голову не приходило рассматривать ееконструкции в горизонтальном плане.

– Люди меняются, – резонно заметил Фарик.

– Не настолько. Сексуальность – как деньги или талант –она или есть, или нет. Посмотри на Еву, она же чертовски сексуальна.

– Я и так целый вечер на нее смотрю.

Повисла тишина – они действительно рассматривали меня, какпородистую кобылу ахалтекинской породы, как профессиональную стриптизерку ушеста, как хорошо изданный фотоальбом “ню”.

– Мне раздеться? – спросила я.

– Не нужно, я верю Алене на слово, – серьезно сказалФарик. – Может быть, потом…

– Никаких потом, – отбила его Алена.

– Так вы действительно пишете роман? – перевела ябеседу в безопасную плоскость.

– В свободное от работы время. Кое-что подкидываютприятели-оперативники, кое-что придумываю сам для утепления сюжета.

– Очень интересно.

– Мне самому интересно. Весь вопрос в том, что выберетследствие или, скажем, следователь в моем романе. Все может замкнуться на двоихтрагически погибших – и тогда это будет дамское рукоделие, мелодрама, где никтоне виноват, кроме страсти. А если окажется, что существует кто-то третий, ктоих, собственно, и пришил, то это уже детектив с налетом триллера.

– Ну, и к чему вы склоняетесь?

– К третьему. – В голосе Фарика мне послышалась угроза.– К детективу.

– И почему?

– А за детективы больше платят.

– Фархад, мне, пожалуйста, экземпляр с дарственнойнадписью! – сказала Алена, она не слышала подтекстов в нашем диалоге.

– Ну, для детектива нужна куда более занимательнаяинтрига, – гнула свою линию я, исподволь прощупывая Фарика.

– Не могу не согласиться. Я даже уже подпустилнесколько симпатичных улик. Например, на умершей – или убитой – главной героинеобнаруживается браслет. И это не какое-нибудь бросовое серийное итальянскоесеребро. Таких браслетов было два. Когда-то их по своим собственным чертежамзаказали два молодых человека одному крупному ювелиру из Ташкента. Чтобыподарить возлюбленным в день их семнадцатилетия. Там и было семнадцать звеньев– больших и маленьких. Других таких браслетов нет и быть не может.

Я почувствовала, что теряю сознание. Вот оно, вот на чем тыпрокололась! Я даже представить себе не могла, что браслет, подаренный мнеВенькой, принадлежал ее сестре и был сделан на заказ; маленькие черепашки,спутники вечности, могли серьезно укоротить мне жизнь. И я даже не знаю, какзащититься, – оставалось только уповать на случайное стечение обстоятельств ислучайность оброненной им фразы. Он нашел Алену, потому что искал меня, он,наверное, нашел и Гулю, но что ему могла сказать Гуля – только то, что я была унее в ночь после убийства. И все. И даже если всплывет ее муж Лева – хотя какон мог всплыть? – Лева уже давно гоняет по автобанам Америки. И след на этомобрывается… Нужно обладать слишком большим воображением и быть фанатичнымприверженцем иллюзиониста Копперфильда, чтобы сейчас связать воедино Еву иМышь…

– Нет и быть не может, – как ни в чем не бывалоповторил Фарик и разлил шампанское по бокалам.

– По-моему, это чересчур сентиментально – браслеты взнак вечной любви, локоны в медальонах, – лениво протянула Алена. – Попахиваетиндийской мелодрамой.

– Ну, я же восточный человек!

– Лучше пиши любовный роман, Фархад, женщины будут тебеблагодарны.

– Я подумаю, – пообещал Фарик. – А вы чем занимаетесь,Ева?

– Я актриса, – скромно соврала я.

– Я вижу, – мгновенно отреагировал Фарик, и я сновапочувствовала скрытую угрозу в его голосе.

– Вот где, между прочим, сюжет, бэби! – Алену прямораспирало от гордости за меня и от нашей общей тайны. – Эта твоя дохлаякриминулька просто отдыхает!

– Алена! – Я приложила палец к губам.

– Молчу, молчу! Но со временем это ведь можно будетиспользовать?

– Что? – живо заинтересовался Фарик.

– Это шампанское, чтобы выпить с вами на брудершафт! –Я переплела руку с рукой Фарика и залпом выпила шампанское. Фарик сделал то жесамое – и мы поцеловались к неудовольствию Алены, которая следила за намипотемневшими от ревности глазами. Губы Фарика, казалось, ощупывали мое лицо,ища в нем доказательство безумным версиям – но найти их не могли.