— Мы приехали в гости к мозговому паразиту. Тут его вотчина.

— Он нас приглашал?

— Он нас давно ждет. Меня, во всяком случае.

— Ну, тогда и меня тоже, — Савельев вздохнул и легонько сжалСонины пальцы, — куда ж я теперь денусь?

— Ты можешь вернуться в Москву в любой момент. Это была идеястарика, чтобы именно ты летел сюда со мной. Смотри, если тебе здесь так ненравится, я тебя не держу.

— Совсем?

— Что совсем?

— Не держишь.

— Дима, прости, не понимаю.

— Да, это я уже заметил. Не понимаешь, — он отпустил ееруку, отодвинулся, отвернулся, стал смотреть в окно, на вьюгу.

— Я тебя обидела чем-то? — удивленно спросила Соня.

— Нет.

Они замолчали надолго. Стекла дрожали от порывов ветра.Впереди маячили огни джипа, который вез Кольта и двух охранников.

Казалось, Петр Борисович мгновенно забыл, как непристойновел себя в самолете, как орал и рвался. Он словно выздоровел после душевнойболезни. На участливый вопрос пилота о самочувствии он равнодушно буркнулчто-то невнятное, вытащил телефон, стал звонить и отвечать на звонки. Соняуслышала, как он говорил с какой-то Еленой Алексеевной, приглашал ее на ужинсегодня вечером. Голос его при этом звучал мягко, даже как будто смущенно. Вконце разговора он пробормотал в трубку «соскучился ужасно», и потом несколькосекунд на губах его подрагивала странная, слегка шальная улыбка.

«Что мне делать? — думала Соня. — Сказать ему правду? Но онне поверит. Рано или поздно мне придется ввести ему препарат. Я буду тянутьвремя. Самые поверхностные исследования займут минимум год. И Хоту ничеговводить не стану, пока не найду какую-нибудь закономерность. Что бы там ниоказалось особенного в его крови, в ДНК, в обмене веществ, каким бы он ни былмерзавцем, он все-таки больше похож на человека, чем на крысу. О применении препаратана людях пока не может быть и речи. Да, но я это уже сделала. Я спасла старикаи об исследованиях в тот момент вовсе не думала. Я знала, что старик выживет ипоправится от препарата. Просто знала, и все. Откуда взялась такаяуверенность?»

— Ты обещала рассказать, каким образом здесь появилсяпаразит, — донесся тихий голос Димы.

— Появился он не обязательно здесь. Это было так давно, чтовряд ли возможно выяснить, где именно. Просто сюда ведет единственный известныйслед. Первую крысу, зараженную паразитом, поймали в 1916 году в подвалестаринного московского дома, когда-то принадлежавшего Никите Семеновичу Коробу.Он был этнограф, историк. Путешествовал по Вуду-Шамбальским степям дважды, велраскопки на развалинах святилища местного божества Сонорха, хозяина времени.

— Клад искал?

— Не знаю. Какая разница, что именно он искал? Просто копал,и все. Интересовался древностью.

— И нашел паразита, будь он проклят.

— Нет, Короб вообще ничего не знал о паразите. Во времявторой экспедиции ему удалось раскопать древнее захоронение. Он привез в Москвукости, черепки. Все это добро многие годы хранилось в подвале, из которогомальчишка, сын дворника, приносил крыс Михаилу Владимировичу Свешникову дляопытов.

Впереди забрезжили слабые огоньки. Шофер прибавил скорость.Через несколько минут джип въехал в город. Он весь состоял из панельныхкоробок. Прямые унылые улицы были пусты, вероятно, из-за вьюги.

— Скажи, а что, паразиту все равно, где жить? — спросил Дима.

— Ему не все равно, он живет исключительно в эпифизе, вмаленькой железке, спрятанной в самом центре мозга. Древние считали эпифизчем-то вроде третьего глаза. Цисты безошибочно находят путь по кровотоку именнок эпифизу.

— Цисты — это яйца его, что ли?

— Да. Они могут спать где угодно бесконечно долго.Жизнеспособных цист разных паразитов находят везде. В египетских мумиях, востанках мамонтов доледникового периода.

— Кажется, я понял, кого ты мне напоминаешь.

— Мумию или мамонта?

— Нет. Ты похожа на мальчика Кая из «Снежной королевы».

— Почему?

Савельев не ответил, помолчав несколько минут, громкообратился к шоферу:

— Вроде бы не поздно, а на улицах ни души. Город как будтовымер.

— Йорубы сейчас нет, — не оборачиваясь, объяснил шофер, —Йоруба отбыл в Африку, на сафари. Пока он стреляет слонов и жирафов, народотсыпается.

— Йоруба — это ваш губернатор Тамерланов? — уточнила Соня.

— Он самый. Герман Ефремович. Вас велено до его возвращенияразместить в гостинице. Это лучший отель в городе, бывший крайкомовский. Воткак раз мы и подъезжаем.

Первый джип давно исчез. Петра Борисовича повезли натерриторию губернаторского дворца, в гостевой дом.

— Когда же возвращается ваш Йоруба? — спросил Савельев.

— В понедельник, — шофер лихо подрулил к ярко освещенномукрыльцу массивного темно-серого здания.

Это был гипертрофированный образец послевоенного сталинскогоампира. Барельефные фигуры мускулистых мужчин и женщин с циркулями, свитками,отбойными молотками освещались снизу прожекторами. В толстых световых столбахбешено кружили снежные мухи. Над козырьком сияли латинские буквы «VUDUTPALACE», над буквами полукругом — пять звезд. Возле машины возник детина вкрасно синей униформе, извлек из багажника сумки, погрузил на тележку. Лакей вливрее распахнул дверь.

Холл был отделан розоватым мрамором, украшен колоннами,античными статуями, пальмами, коврами, цветными мозаичными панно с авиаторами,сталеварами, пионерами, физкультурницами. Между панно висело штук пять картин вроскошных позолоченных рамах, писанные маслом портреты одного человека,седовласого красавца азиата.

Красавец в кабинете за письменным столом. Он же в открытойстепи, на гнедом скакуне. Он же в нарядном национальном костюме, на фоне юрты.

Из-за колонны, цокая каблуками, явилась высокая полнаяблондинка в белой блузке и черной юбке, растянула алые губы в широчайшей,сладчайшей улыбке и пропела тонко, с придыханием:

— Приветствую дорогих гостей от всей души!

Приблизившись к Соне, она схватила ее руку, сильно затрясла,повторяя уже тише, интимней:

— Софья Дмитриевна, добро пожаловать, рада от всей души, отвсей души рада.

Дима рукопожатия не удостоился, ему достался только кивок искромное «Добрый вечер, господин Савельев».