Сами, сами…

Мы выросли, вернее, — постарели на два года. Мыперестали быть подростками, и наша запретная страсть всех задрала. Надоела,достала, вывела из себя. Страсть должна убивать, а не выводить из себя, таксказал когда-то Ленчик, совсем по другому поводу.

Я даже и предположить не могла, что Динка так быстросломается.

Сначала были невинные коктейли на вечеринках, потом —рабоче-крестьянское пиво, потом напитки потяжелее. И пошло-поехало. А в тунеделю, впав в депрессию, Динка вообще не просыхала. Я оставила с ней Владика,нашего бывшего охранника, когда-то безнадежно влюбленного в Динку. Влюбленногои теперь — по инерции. Владик — здоровенный детина с устрашающе развитымимускулами и устрашающе низким лбом, Владик не даст Динке наделать глупостей…

* * *

…Я наткнулась на их голоса, стоило мне просочиться впредбанник Ленчикова кабинета; рабочий день для офиса закончился, и егосекретарши уже не было. А были — голоса из-за двери.

Ленчика и Виксана.

Когда-то это уже было — Ленчик и Виксан, и я за дверью. Воттолько тогда «Таис» только начинался, а теперь от него остались однивоспоминания. Изменилось все. Только Ленчик и Виксан не изменились, онипо-прежнему цапались, они по-прежнему хотели что-то друг другу доказать.

— …я больше не буду писать… Это просто чудовищно… Эти,мать их, тексты… Эти программные заявления… — голос Виксана, и без того давноставший бесплотным, теперь напоминал шелест крыльев падшего ангела.

— Чудовищно что?

Ленчик, как всегда, был спокоен. Но я-то знала, что этообманчивое спокойствие, что лед может треснуть в любой момент, и тогдавспухшая, мутная вода вырвется наружу. Я знала, два года — достаточный срок,чтобы знать.

— Чудовищно что, Виксанчик?

— Концовка… Ты не боишься?

— Чего?

— Кого…

— Хорошо, кого? Тебя, что ли? Но ты уже впряглась, тысогласилась… Это — твоя вещь, ты ведь ее начала…

— Нет… Я не буду в этом участвовать… Не могу…

— Мне тоже жаль, — ай, Ленчик, зачем же такнеприкрыто врать, жалость в твоих словах и не ночевала.

— Жаль?!! После всего, что ты мне только что сказал, тыговоришь о жалости? Я не подпишусь под этим, не подпишусь…

— Ты уже подписалась. Ты согласилась… Ты сделалаполовину работы… Кой черт, две трети… Я не могу менять стиль… А финал… Тыпредставляешь, каким фантастическим он был бы, если бы ты его написала… Ты ведьможешь… Ты ведь его чувствуешь… Так же, как и я… Если бы я обладал хотя бычетвертью того таланта, которым обладаешь ты…

— …такая мерзость тебе бы и в голову не пришла… Скажи,что ты пошутил, Ленчик… Скажи, иначе жить дальше — бессмысленно.

— Твою мать… Неужели ты не понимаешь… Это —единственный способ остаться… Это — единственный выход для девчонок…

В кабинете воцарилась тишина. Надолго. Наверняка они собачатсяиз-за текстов, из-за чего же еще… Наш последний альбом провалился с треском, новинить в этом несчастную Виксан… Дело ведь совсем не в ней, даже я в состояниисообразить, что к чему… Даже я…

— Господи, Леня… Это просто творческий кризис… Нужноподождать… Переждать… Перетерпеть… У любого проекта бывает подъем и бываютспады… Девчонки страшно устали, мы тоже…

— «Таис» — не любой проект! — Ленчик неожиданноперешел на фальцет. — Я вложил в него душу, я вложил в него все… Надеюсь,хоть этого ты не будешь отрицать?

— А сколько ты получил?

— Ну, ты тоже вроде не внакладе… Мы сорвем еще больше,если ты… Если ты останешься со мной, Вика… Если будешь на моей стороне… Нусколько тебе можно объяснять, какие еще доводы привести?!… Ты же видишь, во чтоони превратились за два года…

— Превратились? Да ты сам их в это превратил…

— Не без твоего участия, душа моя… Не без твоего. Допоследнего времени тебя все устраивало…

— Если бы ты знал, как я об этом жалею…

— А я — нет…

— Ты просто психопат…

— Лучшей вещи для них и придумать будет невозможно… Онине только все чарты возьмут, они останутся в них надолго… Ох, как надолго… Иперешибить это будет невозможно. Никому… Я бы мечтал об этом на их месте… Ты намоей стороне?…

Сейчас она скажет «да». Свое обычное полузадушенное «да». Кчему только копья ломать, у Ленчика звериная интуиция, она никогда его неподводила. Закрыть глаза и верить. И все будет хорошо. Интересно, какой ходпридумал Ленчик?… С некоторых пор — с тех самых, когда наша популярность сталазаметно подволакивать ногу, я часто закрываю глаза. И каждый день думаю о том,что Ленчик обязательно что-нибудь изобретет. Какую-нибудь фишку, которая сновасделает нас тем, кем мы были.

Кумирами.

Кумирами, из-за которых и расстаться с жизнью не жалко. Онсмог сделать это один раз, так почему не попытаться во второй?…

Я с трудом удержалась, чтобы не открыть дверь и не просунутьв нее голову. Пожалуй, я так и сделаю. Вот только дождусь, пока Виксан скажет«да». Как обычно.

— Ты на моей стороне?..

— Нет. На этот раз — нет… Нет…

В тот вечер я так и не открыла дверь в кабинет Ленчика, таки не просунула в него голову. Я вернулась домой, к пьяной Динке и трезвомуВладику. Владик терзал Динкино безвольное тело на кухонном столе, распластавего среди бутылок и пустых упаковок из-под чипсов. Я наткнулась на их вещи взале, значит, начали они оттуда. Потом, скорее всего, переместились в спальню,потом — в душ, и только потом всплыла кухня, которую сто лет никто не убирал.Черт… Это так похоже на «Таис»… За два года Динка срослась с ним, и теперь«Таис» диктует ей стиль. Ведь «Таис» тоже начинался с зала, с дорогой мебели,дорогих картин и невянущих цветов в тяжелых вазах. А закончился на грязнойкухне, никому не нужной кухне, среди бутылок и упаковок из-под чипсов…

Я могла бы подняться на второй этаж, чтобы не видетьвзмокшую спину Владика, его дергающуюся узкую задницу, могла бы. Но я вперласьв кухню, на территорию дешевого Динкиного совокупления. Вперлась без всякогостыда, и принялась собирать со стола бутылки и остатки чипсов. Владику не оченьэто понравилось, он просто прилип к Динке и затих. Но Динка…

— А вот и моя девочка пришла, — спертым голосомсказала она. — Моя любимая девочка… Мое солнышко… Мой котик.. Я так еголюблю… Владичек, а ты любишь моего котика?

Владик промычал что-то невнятное, а Динка сразу жепредложила ему секс втроем… Пикантный такой групповичок с дуэтом «Таис». Длястоль радостного случая можно и в комнаты перебраться, ты не против, Ренаточка?Солнышко… Ко-отик…

Больше всего мне хотелось стукнуть Динку бутылкой по башке.И залетного Владика — за компанию. Но ничего этого я делать не стала, а вечеромследующего дня позвонил Ленчик и сообщил нам, что Виксан умерла.