Он так и сказал «мои» — впервые сознался, для чегосоздавался этот фонд, для каких целей туда переводились деньги.

— Если вы разрешите, я сам полечу во Францию, — предложилначальник охраны.

— Он еще спрашивает! — окончательно разгневался президент. —Конечно, тебе нужно лететь. Мою особу как-нибудь и без тебя будут охранять. Аты лети туда и поторопи своего «специалиста». Если он такой умный, пустьбыстрее найдет Касимова и узнает наконец, где наши деньги.

Начальник личной охраны кивнул.

— И запомни, — поднял правую руку президент, — либо тывозвращаешься с деньгами, либо вообще уходишь с работы. Третьего варианта небудет.

Говорят, мужчины всегда получают удовольствие большее, чемженщины. Не знаю, не был женщиной. Но в эту ночь я понял, что ничего не знал олюбви. Оказывается, самое большое счастье — это когда лежишь рядом с любимымчеловеком и просто чувствуешь его тепло. И не надо ничего говорить или делать.Просто нужно лежать и чувствовать тепло.

Это была ночь в моей жизни, когда я вдруг что-то понял. Нет,не стал другим человеком. Просто в эту ночь я понял нечто особенное.Оказывается, женщина бывает так же необходима мужчине, как и мужчина женщине.Такая глупая и простая истина. Но, чтобы ее понять, мне пришлось пройти черезАфганистан, ранение, разрыв с женой и все остальное.

Утром я уезжаю в Париж, даже не разбудив Надю. И сразу свокзала отправляюсь в посольство той самой «солнечной» республики, консулкоторой должен продлить мое разрешение на право проживания во Франции. Нужновидеть этого человечка. Типичная гнида — маленький, постоянно улыбающийся, сприлизанными волосами и лицом хорька. Спина его постоянно готова согнуться впоклоне. Очевидно, звонивший ему человек был для него слишком значительнойфигурой, поэтому он готов был сделать для меня что угодно.

Отдав паспорт, я иду гулять по городу. Заодно надо снятьномер где-нибудь в гостинице. Консул пообещал, что вернет паспорт уже завтра:видимо, он имеет свои собственные связи среди французских чиновников.

Гостиницу я нахожу быстро. Отель довольно приличный. Япросил в туристическом бюро, чтобы мне дали не очень дорогой. Не удивляйтесь,что я смог это сделать. У них там лежит табличка отелей со звездами. Нужноподойти и показать пальцем, какую категорию отеля вы хотите, а потом показатьцену. Можете показать еще и район, где хотите жить. Все остальное делаетмужчина, сидящий за стойкой, или помогающая ему женщина. Они и дают вамнаправление. Я выбрал трехзвездочный отель «Империал», как мне показалось, заумеренную цену. Хотя все равно получилось где-то долларов сто сорок в день.

Отель расположен на авеню Малахов. Небольшой, всего тридцатьсемь номеров. По-моему, они помешались на Крымской войне. Я потом видел ибульвар Севастополь. Но все равно цены в Париже на порядок выше, чем в Лабуэре,я, признаться, не привык к подобной дороговизне. Даже в Америке, где мнедовелось побывать несколько лет назад, все было гораздо дешевле, чем здесь.

Париж и в первый раз произвел на меня впечатление людскойсутолокой, обилием магазинов, ароматами дорогих парфюмов. Настоящий киллердолжен быть немного собакой, он обязан запоминать запахи, чтобы мгновеннореагировать на любую опасность. Вот и в этот раз я ходил по городу и впитывалвсе эти запахи, аромат города. А город действительно прекрасный.

Я как раз подъехал к Эйфелевой башне, когда зазвонил мойсотовый телефон. Звонил «главный мясник», о котором я все время думал.

— Есть какие-нибудь новости? — спросил он своим гнуснымголосом.

— Пока нет. Я в Париже. Отдал паспорт вашему консулу, как мыи договаривались. Сейчас гуляю по городу.

— Вам не кажется, что выбрали слишком неподходящее время дляпрогулок?

— Я делаю так, как считаю нужным. Не надо меня торопить, — яначинаю злиться, — от этого я не стану работать лучше.

— Ладно, ладно. Я просто хотел напомнить, что прошло ужемного дней. Все-таки нам нужны конкретные результаты.

— У вас есть фото бывшей сотрудницы Рашида Касимова — ЭлиныСеличкиной?

— Той суки, что сбежала вместе с ним?

— Это мне пока неизвестно. Она убежала в Турцию. Вы можетеприслать мне ее фотографию по факсу?

— Вы ее уже нашли?

— Пока нет. Но у меня есть некоторые подозрения. Вы можетеприслать ее фотографию или нет?

Этот тип раздражает меня все больше и больше.

— Но ее фотография была в личном деле Касимова, — напоминаетон мне, словно школьнику, забывшему о своем домашнем задании.

— Я помню. Но мне нужны ее разные фотографии. Разные, выменя поняли? В разных позах и с разными людьми. Одна фотография еще ничего неговорит, тем более о молодой женщине, которая может изменяться.

— Получите их завтра вместе с паспортом, — отвечает мойглавный заказчик, и я первым отключаюсь, чтоб не наговорить ему гадостей.

Мне совсем расхотелось подниматься на Эйфелеву башню. Этотмерзавец все-таки испортил настроение. Я возвращаюсь в отель и звоню Наде вЛабуэр. Телефон не отвечает, наверное, они гуляют по городу. Чертыхаюсь и сноваотправляюсь на улицу. Здесь должно быть много борделей. Я уже выхожу напроезжую часть, чтобы остановить такси, как вдруг вспоминаю про Надежду.Немного подумав, возвращаюсь на тротуар.

По-настоящему мужики блудят либо от тоски, либо отнеустроенности собственной жизни. Я не говорю о патологических развратниках.Если бы не было последней ночи, я бы наверняка поехал в какой-нибудь бордель,но после этой ночи… Мне туда не хочется.

В отель я возвращаюсь в одиннадцатом часу и снова звоню. Наэтот раз трубку снимает Надя.

— Добрый вечер, — я почему-то волнуюсь, словно не знаю, чтосказать ей.

— Добрый вечер, — отвечает она, — а я жду твоего звонка.

— Я звонил в четыре часа дня, но вас не было дома.

— Мы были дома. Наверное, просто не слышали. Сидели наверанде. У нас сегодня потрясающая погода. Такое солнце, как будто весна.

— А здесь холодно, — бормочу я.

— Ты не оставил мне номера своего сотового телефона, — вдругговорит она, — я могла бы позвонить тебе сама.

— Ты не спрашивала, — отвечаю я, поняв, что она права.Кажется, я начинаю совершать ошибки.

— Надеюсь, ты не очень там резвишься? — Неужели она ревнуеттакого инвалида, как я?

— Не очень. — У меня не получается диалог. Может, потому,что я впервые в жизни пытаюсь произнести нечто путное, просто сказать какие-тотеплые слова.