– Лэн… – Я посмотрел на своего Младшего. Лэн поднял глаза:

– Данька, Котенок хочет, чтобы мы сожгли город. Ты согласен?

Не знаю, за кого я больше обиделся – за Котенка, которогоЛэн оскорбил, или за себя.

Я вскочил и ударил Лэна по лицу. Младший опрокинулся вместесо стулом, полежал секунду, потом сел на корточки и прижал руки к лицу. Из носатекла кровь.

– Ты рехнулся! – закричал я. И, уже ничего не соображая,добавил: – Ты во Тьме! Это она говорит в тебе!

Лэн хлюпнул носом, не делая попытки подняться, и прошептал:

– Да, я почти во Тьме… Поэтому и вижу ее лучше, чем ты.

Вся моя злость превратилась в стыд и жалость. Я сел рядом сЛэном, запрокинул ему голову, сказал:

– Подержи так, кровь быстрее остановится…

Что ж я наделал? Лэн меня на полголовы ниже и килограммов надесять легче. Нашел противника… Я вспомнил башню Летящих и крик Лэна перед тем,как в него стали вливать Черный огонь. К горлу подкатил комок.

– Лэн, прости… Котенок, а ты прости Лэна.

– За что?

Даже если очень хочется не верить, есть границы, за которымисопротивляться глупо.

– Так Лэн угадал?

– Да. Вам придется сжечь город.

Все, что копилось во мне долгие дни – вся обида, и горечь, излость, – все вырвалось наружу.

Я и не помню всего, что наговорил Котенку. И про то, как онзатащил меня в этот мир, и как оставил одного в долине, и как меня ослепили, ичто сделали с Лэном, и про Лабиринт Настоящего меча, и про торговцев…

А потом я замолчал, потому что больше обид не вспомнилось, аначни я перечислять их по второму кругу – обязательно бы разревелся.

Солнечный котенок слушал молча. Лишь один раз начал мусолитьлапкой мордочку – когда я вспомнил о Лабиринте. Тихо-тихо вздохнул и спросил:

– Данька, ты выговорился?

– Да! – огрызнулся я, одной рукой запрокидывая Лэну голову,а другой обнимая его за плечи. – Ты вовсе не добрый, Котенок! И Свет твой ничемне лучше Тьмы!

Котенок снова вздохнул:

– Думаешь, мне это нравится, Данька? Это ведь только всказках, если человек добрый, то он ничего плохого не делает. А в жизни, еслиСвет хочет бороться с Тьмой, то он должен быть жестоким. Нет у нас другоговыхода, понимаешь?

– А это выход? Сжечь город и людей?

– Ну не весь же город… Может, никто и не пострадает. Надосбросить пару склянок с Черным огнем на центр города, там жилых домов мало.Сгорят Клубы, мастерские, склады… Ну даже если пара домов и загорится – это жене атомная бомба! Все успеют выскочить! Зато Крылатые пойдут на Летящих.

– И все друг друга перебьют! Летящие драться умеют.

– Нет, Данька. Нам нужно, чтобы Летящие отвлеклись, стянуливсе силы в одно место. А мы атакуем их главную башню.

Почему-то, когда Котенок начал пересказывать свой план, онперестал казаться подлым и жестоким. Так, военная хитрость… Ну сгорит парадомов в городе – зато мы победим Летящих.

И я понял, что выгляжу теперь полным кретином.

– Ну и что мы сумеем сделать в главной башне? Неужели стоитубить правителя Летящих – и они все разбегутся и солнце появится?

– Не знаю я, Данька, – устало признался Котенок. – Я жеобъяснял – мне самому не все понятно. Но я чувствую, что надо атаковать главнуюбашню.

– А где мы Черный огонь возьмем?

– Мало башен вокруг? – Котенок разве что плечами не пожал. –Неужели вы с Лэном не справитесь с одним-двумя Летящими? Башню разрушим, Черныйогонь заберем. Все на пользу пойдет…

– А Летящих в башне – убьем.

– Да!

Все. Не было у меня больше возражений. Не мог я их найти, итолько сердце грызла глухая, беспросветная тоска.

Я беспомощно посмотрел на Лэна:

– Младший… Это ведь твой город… Решай.

Лэн потрогал нос – кровь уже не шла, достал платок,осторожно высморкался. И сказал:

– Да я сразу понял, нет другого выхода.

Вот теперь все. Если даже Лэн соглашается…

– Давай бросим Черный огонь на другой город? – предложил я.– Здесь же твои друзья… – Я чуть не добавил «и мама», но вовремя замолчал.

На другой нельзя. Это подлость.

– А кто бросать будет? – спросил я Котенка так, словно колбыс Черным огнем уже стояли в шкафу.

– Ты, – не колеблясь ни секунды, сообщил Котенок. Иторопливо заговорил, увидев мое лицо: – Я не могу, физически. У меня лапки неподнимутся – это ведь все-таки зло. Не могу я совершить такое. И Лэну нельзя,ему никак нельзя совершать злых поступков. Тьма только этого и ждет. Данька, тыпойми.

Почему-то я все должен понимать…

– Данька, ты не обижаешься? – Котенок требовательно смотрелна меня.

– Я разучился.

Мы еще говорили о чем-то – только это было так, впустую. Всеуже решилось. Если бы я мог придумать выход…

Потом, поднявшись в свою спальню, я посмотрел Настоящимвзглядом в зеркало. И увидел, что мое взрослое «я» улыбается. Чуть-чуть и сгрустью. Но улыбается.

Котенок знал, кого брать в подручные.

Я снял с пояса меч Туака и пустые ножны Настоящего меча,повесил их на стену. Настоящий меч пока не спешил появляться, ждал своего часа.И я подумал, что, когда он наконец возникнет в ножнах, мне будет трудноватоудержаться от искушения сразу же его выхватить.

Ладно, проблемы надо решать по мере поступления.

Сев на кровать, я с ненавистью смотрел на зашторенное окно.Распахнуть бы занавески – и увидеть… нет, не солнце, сейчас все-таки ночь.Просто звезды – много-много ярких звезд, как в горах. И луну… интересно, здесьодна луна или несколько? Мне когда-то снился сон, что я купаюсь ночью в озере,а потом смотрю вверх – и вижу, что над головой целая толпа разноцветных лун.Жаль, такое бывает лишь во сне.

А здесь, даже если лун и много, не хватает сущей малости –солнца.

Я услышал, как скрипнула дверь, и отвернулся от окна. Вкомнату заглянул Лэн.

– Ты не спишь? – зачем-то спросил он. Ах да, свет я незажигал, а Лэн без очков…

– Заходи. – Я хлопнул в ладоши, но лампа почему-то незажглась.

– У меня тоже не горит. – Лэн уверенно прошел по комнате,сел на край кровати. – Их давно надо было поменять, еще перед уходом. Я завтрасбегаю на склад…