– Иди, – сказал дядя Жора, – не то сюда МарьяНикитична явится. Почитайте еще что-нибудь божественное.

– Мы телевизор смотрим, – сообщил Витя. – Похоже,со святой Ириной покончено.

– Хорошо, смотрите телевизор. Главное – сюда ее не пускай.

Морячок, хмыкнув, исчез, а дядя Жора вновь обратился ко мне:

– Давай-ка все еще раз повторим: ты уходишь от мужа, онуговаривает тебя вернуться и военных действий не предпринимает.

– Меня с работы выперли, – напомнила я.

– Хорошо. Допустим, он хотел усложнить тебе жизнь. Как далееразвивались события?

– Пришла Марья и сообщила о разговоре Сергея с его другом, укоторого Марья работала. Из их разговора следовало, что муж собрался меняубить.

– И в ту же ночь появились те двое?

– Да.

– Занятно.

– Вы что, Марью подозреваете? – всполошилась я. –Да вы на нее только посмотрите…

– Выглядит совершенной дурой, – кивнул он. –Однако это ничего не значит.

Тут я опять вспомнила о том, что мы киллера убили; междупрочим, убила его Марья. О господи, но не могу же я в самом деле ееподозревать.

– По-вашему, она меня убить решила?

– Она любовница твоего мужа. Слушай, а у него с головойпроблем нет? Выбор довольно своеобразный.

– Марья добрая, – нахмурилась я, – и они росливместе, в одном дворе.

– Хорошо, он разглядел в ней прекрасную душу, а она его заэто полюбила, когда же он дал ей отставку, она вполне могла пожелатьнапакостить вам обоим.

Я покосилась на дверь, беспокоясь о том, как бы Марья нас неуслышала, и сказала:

– Она добрая, к тому же у нее на все это ума не хватит.

– Допустим. Утром она освободила тебя от пут и в твоей квартирезадержалась по сей день. А те двое парней, как они себя вели?

– Связали меня и ушли.

– Не грозили, не пытались… как-то напугать? – нашел онподходящее выражение.

– Они вообще не произнесли ни слова, просто привязали меня ккровати и ушли. Но я до смерти перепугалась.

– И пошла в милицию?

– Конечно. Только толку от этого ни на грош.

– Будем считать это началом военных действий.

Мне еще раз пришлось повторить в мельчайших деталях своюисторию, но я по этому поводу не сетовала, потому что теперь, восстанавливаяход событий, многое видела совершенно иначе. Когда очередь дошла до неудачногопокушения, то есть до того момента, как нас с Марьей едва не сбила машина, дядяЖора вдруг спросил:

– Может, он и не хотел сбивать?

Я задумалась. Если бы действительно хотел, то, пожалуй,сделал бы все половчее. Зато опять-таки здорово напугал. И я написала очередноезаявление в милицию.

– Материальное подтверждение вашей вражды с мужем, –кивнул дядя Жора. – Дальше больше. Теперь и господин Бойко появился. Всестало очень серьезно, к тому же господин Бойко решил, что ты хочешь избавитьсяот Сергея, так?

– Так, – тяжко вздохнула я, – и я вряд ли смогуего разубедить. Он вроде вас, недоверчивый.

– Вот-вот. И если сейчас твой муж и ты вдруг скончаетесь врезультате несчастного случая и прочих малоприятных вещей, это вполне могутсписать на вашу вражду: ты разделалась с мужем, а он с тобой. Человек,придумавший все это, явно не без юмора.

– Знать бы, что это за гад такой, – пробормотала я.

– Узнаем, – пообещал дядя Жора. – Что-нибудьподозрительное заметила? Может, кто-то здесь вертелся, соседей расспрашивал?

– За мной везде «Опель» таскался. У парня, что за рулемсидел, на руке татуировка «Гена», зовут его Кубарев Геннадий Александрович, и адресесть. Только в милиции мне сказали, что его связь с моим мужем доказать надо, акогда Марья про этого Гену рассказала Сергею, он куда-то исчез. Гена, я имею ввиду.

– Не исчез, пересел на «Хонду», – сообщил дядя Жора. Явзглянула на него с тихой грустью.

– А откуда вы… – но продолжать свою мысль не стала, затовспомнила о другой подозрительной машине. – Еще «Чероки» был, он мне сразуне понравился. Я и номер запомнила.

Лицо дяди Жоры стало слегка недовольным, от номера,записанного на листе бумаги, он отмахнулся.

– Это Витин «Чероки», – сухо сказал он.

– Так Витя за мной следил? – спросила я.

Хотелось, чтобы это прозвучало грозно, но вышло так себе.Ответить дядя Жора не успел, потому что в гостиной дурным голосом заоралаМарья. Я вскочила и бросилась туда, потому что она звала меня. Марья свытаращенными глазами тыкала пальцем в телевизор, орать она перестала и теперьшептала посиневшими губами:

– Явился за нашими грешными душами…

Поначалу я подумала, что Марья имеет в виду Витю, мне онтоже казался подозрительным, и насчет душ она права, может, и впрямь душегуб.Но Витя сидел в соседнем кресле и пытался вжаться в спинку с перепугу. На Марьюон смотрел так, точно всерьез опасался: набросится и загрызет. Опять же, тыкалапальцем она все-таки не в Витю, а в экран телевизора, следовательно, угрозаисходила оттуда.

Я перевела взгляд на экран и в первое мгновение растерялась,не в силах понять, чего это Марью так разбирает. На экране была фотографиямужчины, а женский голос просит всех, кому что-либо известно об этом человеке,срочно сообщить по телефону… Что-то в нем показалось мне знакомым, не втелефоне, в лице на фотографии.

– Это нам за грехи наши, – заревела Марья. – Тоесть мне… нашли дядьку-то…

Я схватила ее за руку и, не обращая внимания на заинтересованныевзгляды мужчин, поволокла ее в ванную, включила воду, чтобы ненароком неподслушали, и укоризненно сказала:

– Что ты орешь?

– Как же мне не орать, если не сегодня-завтра втюрьму, – обиделась Марья.

– Будешь орать, еще быстрее там окажешься.

– Сима, надо сдаваться. Чистосердечное признание… того…засчитывается, человеку послабление дается. И господь учит не лукавить, а всюправду…

– Всю правду надо было сразу говорить. А теперь… с чего тывзяла, что нас арестуют? Нашли дядьку, и что? С какой стати непременно на насбудут думать?

– А на кого? – шмыгнула носом Марья.

– Ну… не знаю. Давай подождем впадать в панику. Дядька –киллер, тебе это не хуже меня известно. Подумай, сколько у него врагов.