Некоторые голоса она даже узнавала. Например, голос Барбары и ее тетки Одри. Обычно они болтали обо всяких пустяках, так, ничего конкретного. Но в такие минуты Дот с трудом подавляла в себе желание вскочить с кровати, прильнуть к окну или даже распахнуть его пошире. Ей так не хватало общества подружки.

Бедняжка Ди тоже все лето томилась в заточении. Малышка попала под раздачу ни за что! Разве только за то, что у нее есть старшая сестра. Всем соседям было сказано, что Дот уехала в графство Кент, а со временем, когда Дот действительно уедет из дома, эту же историю родители станут повторять и своей младшей дочери. Ну а некоторую путаницу в датах отъезда, если она и возникнет в сознании ребенка, справедливо рассудили Рег и Джоан, всегда можно будет объяснить именно тем, что девочка еще слишком мала, чтобы помнить, когда и что произошло. Пока же они всячески отвлекали внимание малышки от событий в доме постоянным чтением сказок, мама почти каждый день пекла ей вкусные тортики, а с папой они занимались раскрашиванием картинок в книге-раскраске. А когда с раскраской было покончено, то книжка перекочевала поближе к камину вместе со стопкой других бумаг и магазинных пакетов, предназначенных для растопки. Родители искренне надеялись, что постепенно малышка, занятая другими делами, и думать забудет о старшей сестре, которая в это время томилась в своей спальне наверху. И Ди действительно, чем дальше шло время, тем все реже вспоминала о Дот.

Но вот однажды утром, спустя несколько дней после того, как в школах уже начался новый учебный год, Дот проснулась от скрипа половиц в ее комнате. Мама обычно входила к ней на цыпочках, но лишь тогда, когда была абсолютно уверена в том, что дочь еще спит. Приносила стакан молока, бутерброды с ветчиной, что-нибудь еще. Позднее, уже проснувшись, Дот выпивала молоко, откусывала кусок-другой от бутербродов, если был аппетит. Вот и теперь, заслышав шорох, она с трудом разлепила один глаз, но увидела перед собой не мать с ее неизменно каменным выражением лица, на котором отчетливо читалось, что сам вид непутевой дочери, навлекшей на их семью такой позор, вызывает у нее лишь неприязнь и новый приступ злобы, а смеющееся личико Ди.

– Привет, Ди! Какой приятный сюрприз!

Ди кивком головы подтвердила, что для нее это тоже приятная встреча. Девочка заметно нервничала. Ведь родители строго-настрого запретили ей заходить в комнату старшей сестры. Она стала неуверенно теребить за ухо старого кролика, давнишнюю свою мягкую игрушку.

– Как в школе дела? Все нормально?

– Да. Я сейчас таблицы умножения учу…

– Что ты говоришь! И много уже выучила?

– Пока еще ничего не выучила, только начала. Но у меня есть книжка…

Дот растроганно улыбнулась.

– Вот и замечательно! Но выучить ее надо всю, до самого последнего столбика, Ди. Тогда ты сможешь самостоятельно решать любые задачки по арифметике. Как же ты выросла, Ди, за последние месяцы! Совсем большая девочка!

И то было чистой правдой. Ди действительно заметно подросла за те недели, которая Дот провела в вынужденной изоляции.

– А как ты себя чувствуешь, Дот? Тебе уже получше? Мама говорит, у тебя воспалились гланды.

Ди глянула на сестру незамутненным взглядом. Она еще не знала, что такое гланды. Но одно она понимала наверняка: раз старшую сестру держат взаперти и никого к ней не пускают, и даже не разрешают разговаривать с ней, значит, гланды – это что-то очень плохое.

– Если честно, Ди, то, как только я тебя увидела, мне тут же стало намного, намного легче.

– А мама с папой все еще дрыхнут в парадной зале. Вчера весь вечер пили пиво, а сейчас спят себе крепко-крепко…

– Пиво? – страшно удивилась Дот. Никогда ее родители не баловались по вечерам пивом.

– Да! Они вчера устроили себе самый настоящий праздник! Даже танцевали… и пиво пили, а все из-за ренты…

– Из-за ренты? – вконец растерялась Дот, глядя на сестренку.

Наверняка малышка что-нибудь недослышала или вообще не поняла. В ее-то возрасте!

Но Ди утвердительно кивнула головой.

– Они получили письмо, в котором сообщается, что им больше не надо платить ренту. И не только сейчас, а вообще никогда! Они могут жить в этом доме бесплатно до самой своей смерти!

Последние слова малышка произнесла с особым пафосом, широко раскрыв глаза.

– Наверное, здесь какая-то ошибка, мое солнышко! Такого не может быть! – с сомнением покачала головой Дот, с умилением глядя на свою младшую сестренку.

– Никакой ошибки, Дот! Говорю же тебе! Папа даже сказал, что это просто здорово! Потому что из-за твоих фокусов мы бы скоро сдохли голодной смертью. Но теперь все обошлось! За дом платить не надо, и мама устроилась поварихой на кухню при отеле «Голова королевы», хоть пока у нее всего лишь пара смен, но все равно, папа сказал, что теперь все у нас будет хорошо!

Дот издала короткий смешок, услышав, как с уст ее маленькой сестренки срываются такие взрослые слова, как «фокусы» или «сдохнуть голодной смертью». Хотя чего уж тут смешного? Да и самой Дот было совсем не до смеха.

– Я побегу к себе, Дот, ладно? Надеюсь, ты скоро поправишься. Я очень по тебе скучаю. Мне нравилось, когда ты ужинала вместе с нами за одним столом.

– И мне это нравилось, Ди.

– Побежала! Не хочу, чтобы и у меня разболелись гланды!

– Беги-беги, мое солнышко! И можешь не волноваться понапрасну. Ты еще слишком маленькая, чтобы начать мучиться гландами.

Ди торопливо вскарабкалась на кровать и поцеловала сестру в щеку. Такой нежный, такой сладкий поцелуй! Как же давно ее никто так не целовал. Слезы сами собой полились из глаз Дот.

– Спасибо тебе, моя девочка! – прошептала она сквозь слезы.

Ди осторожно просунула головку в полуоткрытую дверь, чтобы убедиться, что поблизости никого нет.

– Дот!

– Да, моя дорогая!

– Это у тебя из-за гланд животик стал такой круглый, да?

Послышался щелчок закрываемой двери, а следом топот детских ножек по лестнице.

Каждый день Дот давала себе твердое обещание навсегда вычеркнуть из своей памяти имя Сола. И всякий раз нарушала слово. Не думать о Соле – это все равно что перестать дышать. Все свои медитации о возлюбленном она разделила на две половины. Вначале она вспоминала то время, которое они провели вместе. А потом предавалась сладостным фантазиям о том, как бы это все было сейчас, если бы Сол по-прежнему был рядом с нею. Она гладила рукой растянувшуюся кожу на животе и разговаривала с малышом, который был внутри нее, сообщая ему все новые и новые подробности, которые, по ее мнению, могли быть ему интересны.

– Мы с твоим папой все время встречались в одном маленьком кафе. Не бог весть что! Не самое шикарное место в Лондоне! Но твоему папе оно очень нравилось. Очень! Мы там просиживали часами, разговаривали… можно сказать, ни о чем. Я была просто счастлива находиться рядом, слушать его, смотреть… Он ведь очень-очень красивый, твой папа! И он мне рассказывал о том месте, откуда он приехал к нам. По его рассказам, это просто райский уголок. Я надеялась, что в один прекрасный день я тоже поселюсь вместе с ним в этом раю. Но не суждено было! Думаю, если бы твой папа все еще оставался в Лондоне, мы бы с ним, как и раньше, отправлялись бы на пикники, грелись бы на солнышке. Он так любил тепло… И страшно ненавидел холод!