– Может, врача вызвать? – спросила я.

– Не надо, – ответила Зайка, – спит она, завтра посмотрим.

– Пожалуй, пойду тоже лягу, – пробормотала я.

Кеша неожиданно воскликнул:

– Давайте выпьем чаю, как будто ничего не случилось! А потомты отправишься на боковую, а Зая разместит гостей.

Я кивнула. Действительно, лучше сейчас сделать вид, какбудто ничего не стряслось.

Следующий час все присутствующие самым старательным образомподдерживали светскую беседу. Я устала неимоверно и еле дождалась момента,когда смогла подняться наверх.

В спальне царили прохлада и темнота. Чувствуя себя пустой ивыжатой, словно скомканный тюбик «Аквафреш», я доползла до тумбочки и зажгланочник. Мягкий желтый свет упал на постель. Я приблизилась к кровати, хотеласесть, подняла глаза и… заорала в полный голос. Мне стало дико холодно, потомдушно-жарко, затем на голову будто кто-то надвинул ушанку, перед глазамизапрыгали черные мушки. Последнее, что видели мои закатывающиеся глаза, – быламерзкая кукла Сара Ли, восседавшая на моей подушке.

В нос ткнулась остро пахнущая вата. Я попыталась оттолкнутьее и открыла глаза.

– Что случилось? – спросила Ольга.

– Там, – прошептала я, садясь на кровати, – вернее, здесь…

– Кто? – нахмурился Кеша.

– Говори скорей, – торопил полковник.

– Кукла, Сара Ли, сидит на подушке, мне очень страшно.

– Так я и знала, – протянула Зайка, – опять глупости. Ну какне стыдно! Только-только успокоились. Ну при чем тут кукла?

– Она убийца, Сара Ли, – лепетала я, обшаривая глазамиспальню.

– Мусечка, ее здесь нет, – сказала Маня, – тебе показалось.

– Я видела ее совершенно ясно…

– Вы лучше лягте, – посоветовала Сашенька, – переволновалисьсильно, вот всякое и мерещится.

– Ты последнее время неадекватна, – поставила диагноз Зайка,– вчера моего папу за убийцу приняла, всех перебаламутила. Он сегодня страшнорасстроенный уехал. Теперь с куклой… Нет тут ничего, да посмотри сама.

– Но она была.

– Зая, – велел Кеша, – принеси ей пятьдесят граммов коньякаи два куска сахара.

Мой сын пребывает в уверенности, что коньяк «Камю» вприкускус рафинадом – идеальное средство от бессонницы, первых признаков гриппа,сломанных ног, туберкулеза и внематочной беременности. Причем, прошу отметить,сам он пьет исключительно виски, а коньяком потчует домашних. Я же терпеть немогу сахар и никогда не кладу его ни в чай, ни в кофе.

Но сопротивляться Аркадию бесполезно. Через пять минут вменя влили обжигающую, словно кипяток, маслянистую темно-коричневую жидкость ивсунули в рот мигом рассыпавшиеся на крупинки кусочки сахара.

– Теперь на боковую, – голосом, не предвещающим ничегохорошего, велел сын.

Пришлось залезать под одеяло.

– Спать!!! – приказал Аркадий.

Все выскользнули в коридор. Манюня поцеловала меня и, обдавзапахом коньяка, сказала:

– Забудь, мусик! Сара Ли – просто глупая выдумка.

– Тебе Аркадий тоже дал «Камю»? – заплетающимся языкомспросила я.

– Исключительно в медицинских целях, – хихикнула Маня, – япредпочитаю водку, по пол-литра с утра вместо кофе.

Я хотела улыбнуться, но губы не слушались. Потом наступилатишина.

Когда мы построили дом в Ложкине, хитрые дети быстро выбралисебе комнаты, поставив меня перед фактом.

– Вот это, мать, твоя спальня, – заявил Кеша, – смотри, какудобно.

Мне же больше нравилось помещение, расположенное по другуюсторону коридора, о чем я совершенно честно сказала сыну.

– Да там уже Зайка устраивается, – ухмыльнулся Аркадий. –Маруське по душе пришлась угловая комната, с двумя окнами. Слушай, тебе не всеравно, а? С правой стороны коридора входить или с левой?

Я послушно кивнула. На самом деле это не принципиально. Нокогда наступила весна, сразу стал понятен хитрый расчет Зайки и Мани. Ихкомнаты выходят на запад, а моя – на восток. И с раннего утра солнце начинаетбить в окно. Чтобы не просыпаться в жуткую рань, я повесила темные занавески,но частенько забываю их задергивать по вечерам. Вот и вчера они осталисьнезадернутыми, и луч света упал на мое лицо около пяти утра. Я проворочаласьеще с полчаса под одеялом, потом, вздыхая, встала и отправилась на кухню питькофе.

Дом спал, даже собаки и кошки не поднимали голов. Яспустилась на первый этаж, дошлепала до кухни, толкнула дверь и обнаружилавозле стола Алю, насыпающую в чашку какао.

Как бы сейчас она вновь не накинулась на меня с кулаками,надо тихонько выскользнуть в коридор, но девочка обернулась и уронила банку.Коричневые гранулы рассыпались по кафельной плитке.

– Это ерунда, – забормотала я, – не расстраивайся, деточка,сейчас открою новую баночку. Где она у нас? А вот тут на полочке… Ой, нету,сейчас, сейчас.

Я болтала, боясь остановиться. Внезапно Аля подошла ко мне.

– Даша, прости. Сама не знаю, что вчера со мной произошло.

– Забудь, милая. Истерика может случиться с каждым.

– Ужасно вышло, – каялась Аля, – как теперь Машке в глазасмотреть?

– Она уже все забыла, Манюша совсем не злопамятна, и потом,она хорошо понимает, каково тебе пришлось.

Аля поморщилась, я решила, что девочка сейчас зарыдает, ипостаралась сменить тему.

– Когда же ты ездила к Раисе?

– В прошлом году.

– Да ну? – удивилась я. – Насколько я помню, июнь ты провелав Ложкине, в июле вы с папой отправились в Испанию, а в августе с мамой вГрецию.

Аля печально улыбнулась:

– А мы с папой не ездили в Испанию.

– Но Неля говорила…

– Она думала, будто мы в Коста дель Соль, папа ей соврал.

– Родион обманул жену?! Зачем?

– Хотел к тете Рае съездить, меня показать.

– Однако странно. Почему для этого потребовалось врать?