— Очень скоро Джеральд стал моим незаменимымпомощником, — продолжила миледи, не заметив, как изменилось выражение лицасобеседника. — Какой это был самоотверженный, неутомимый работник! Иредкостный лингвистический дар — без него мне было бы просто невозможноуследить за работой филиалов в стольких странах. Я знаю, его врагом всегда былонепомерное честолюбие. Это детская психическая травма, желание доказатьродственникам, что он всего добьется и без их помощи. Я чувствовала,чувствовала странное несоответствие — при его способностях и амбициях он никакне должен был довольствоваться скромной ролью педагога, хоть бы даже и с оченьприличным жалованьем.

Однако Эраст Петрович уже не слушал. У него в голове словнозажглась электрическая лампа, высветив все то, что прежде тонуло во мраке. Всесходилось! Неизвестно откуда взявшийся сенатор Доббс, «потерявший память»французский адмирал, турецкий эфенди неведомого происхождения, да и покойныйБриллинг — да-да, и он тоже! Нелюди? Марсиане? Пришельцы из потустороннегомира? Как бы не так! Они все — питомцы эстернатов, вот они кто! Они подкидыши,только подброшенные не к дверям приюта, а наоборот — из приюта их подбросили вобщество. Каждый был соответствующим образом подготовлен, каждый обладалискусно выявленным и тщательном выпестованным талантом! Не случайно ЖанаАнтрепида подбросили именно на путь французского фрегата — очевидно, у юношибыло незаурядное дарование моряка. Только зачем-то понадобилось скрыть, откудаон такой талантливый взялся. Хотя понятно, зачем! Если бы мир узнал, сколькоблестящих карьеристов выходит из питомника леди Эстер, то неминуемонасторожился бы. А так все происходит как бы само собой. Толчок в нужномнаправлении — и талант непременно себя проявит. Вот почему каждый из когорты«сирот» добился таких потрясающих успехов в карьере! Вот почему им так важнобыло доносить Каннингему о своем продвижении по службе — ведь тем самым ониподтверждали свою состоятельность, правильность сделанного выбора! И совершенноестественно, что по-настоящему все эти гении преданы только своему сообществу —ведь это их единственная семья, семья, которая защитила их от жестокого мира,взрастила, раскрыла в каждом его неповторимое «я». Ну и семейка из почтичетырех тысяч гениев, разбросанных по всему миру! Ай да Каннингем, ай да«лидерский талант»! Хотя стоп…

— Миледи, а сколько лет было Каннингему? —нахмурившись, спросил Эраст Петрович.

— Тридцать три, — охотно ответила ледиЭстер. — А 16 октября исполнилось бы тридцать четыре. На свой деньрождения Джеральд всегда устраивал для детей праздник, причем не ему дарилиподарки, а он сам всем что-нибудь дарил. По-моему, это съедало чуть ли не всеего жалование…

— Нет, не сходится! — вскричал Фандорин вотчаянии.

— Что не сходится, мой мальчик? — удивиласьмиледи.

— Антрепид найден в море двадцать лет назад! Каннингемутогда было всего тринадцать. Доббс разбогател четверть века назад, Каннингемтогда еще и сиротой не стал! Нет, это не он!

— Да что вы такое говорите? — пыталась вникнутьангличанка, растерянно моргая ясными голубыми глазками.

А Эраст Петрович молча уставился на нее, сраженный страшнойдогадкой.

— Так это не Каннингем…, — прошептал он. —Это все вы… Вы сами! Вы были и двадцать, и двадцать пять лет, и сорок назад! Нуконечно, кто же еще! А Каннингем, действительно, был всего лишь вашей правойрукой! Четыре тысячи ваших питомцов, по сути дела ваших детей! И для каждого выкак мать! Это про вас, а вовсе не про Амалию говорили Морбид с Францем! Выкаждому дали цель в жизни, каждого «вывели на путь»! Но это же страшно,страшно! — Эраст Петрович застонал, как от боли. — Вы с самого началасобирались использовать вашу педагогическую теорию для создания всемирногозаговора.

— Ну, не с самого, — спокойно возразила ледиЭстер, в которой произошла какая-то неуловимая, но совершенно очевиднаяперемена. Она больше не казалась мирной, уютной старушкой, глаза засветилисьумом, властностью и несгибаемой силой. — Сначала я просто хотела спастибедных, обездоленных детенышей человеческих. Я хотела сделать их счастливыми —скольких смогу. Пусть сто, пусть тысячу. Но мои усилия были крупицей песка впустыне. Я спасала одного ребенка, а свирепый Молох общества тем временемперемалывал тысячу, миллион маленьких человеков, в каждом из которых изначальногорит Божья искра. И я поняла, что мой труд бессмысленен. Ложкой моря невычерпать. — Голос леди Эстер набрал силу, согбенные плечираспрямились. — И еще я поняла, что Господь дал мне силы на большее. Ямогу спасти не горстку сирот, я могу спасти человечество. Пусть не при жизни,пусть через двадцать, тридцать, пятьдесят лет после моей смерти. Это моепризвание, это моя миссия. Каждый из моих детей — драгоценность, венецмироздания, рыцарь нового человечества. Каждый принесет неоценимую пользу,изменит своей жизнью мир к лучшему. Они напишут мудрые законы, откроют тайныприроды, создадут шедевры искусства. И год от года их становится все больше, современем они преобразуют этот мерзкий, несправедливый, преступный мир!

— Какие тайны природы, какие шедевры искусства? —горько спросил Фандорин. — Вас ведь интересует только власть. Я же видел —у вас там все сплошь генералы да будущие министры.

Миледи снисходительно улыбнулась: