сразу начал молотить меня. Мой отец был в ярости. Он начал орать Филу, чтобы тот снял меня с игры. «Они ему руку сломают!» – вопил Сержант.

После игры я даю интервью на площадке, и откуда ни возьмись появляется он. Он идет на площадку прямиком к Филу Джексону. Я ничего не могу поделать. Я не успею помешать. Я будто видел все в замедленной съемке. Сержант подходит к Филу и начинает костерить его за то, что он оставил меня в игре. Фил развернулся и сказал: «Покиньте эту площадку. Вам здесь не место». Джером подскочил как раз вовремя, утянув оттуда Сержанта.

Насчет того сезона 1999/00 отец был прав. Там был либо пан, либо пропал. В первом раунде у нас была тяжелая серия против «Сакраменто» – в те времена серия игралась до пяти матчей максимум. Наша продолжалась все пять. Две команды развили стойкую взаимную антипатию. Владе Дивац был в той команде, а он был тем парнем, которого обменяли, чтобы заполучить Коби, так что я уверен, у него была сверхмотивация. А еще был Крис Уэббер, парень, отказаться от которого я убедил «Орландо», настояв, чтобы они взяли Пенни, так что и тут была кое-какая предыстория.

Когда мы проиграли четвертую игру на их корте и счет в серии стал 2:2, это означало, что нам предстояло сыграть решающую, пятую игру на своей арене. Фанаты «Сакраменто» не давали нам проходу после игры, и тогда Рон Харпер развернулся и показал им один из своих чемпионских перстней, чтобы их заткнуть. На что они начали скандировать: «Но не с Шаком! Но не с Шаком!»

Ой. А это было обидно. Я подумал: «Ладно, кореш. Ты должен зарешать в пятой игре».

Мой отец позвонил мне перед игрой и сказал: «В Сакраменто ты всегда играл неудачно. Оставь это позади». Это был хороший совет. Мы вернулись домой, и я накидал 32 очка и сделал 18 подборов против них. Пара пустяков, ведь так? Говоря откровенно, те ребята беспокоили меня, и я был рад, что мы их прошли. Пока-пока, Сакраменто.

В следующем раунде мы без помех прошли «Финикс», но потом увязли в убийственной серии против «Портленда». Это когда мы горели -15 в четвертой четверти седьмой игры, когда я унесся в «безопасное место» на колени к своей бабушке Одессе, и мы выдали тот ставший теперь знаменитым отрезок, обыграв «Блэйзерс» и выйдя в финал. В четвертой четверти я набрал 9 очков, включая два за монструозный данк с паса Коби, но больше всего я был счастлив от того, что забросил оба штрафных броска примерно за две минуты до конца, сделав счет равным, 77:77.

Игра с «Пэйсерс» в финале получилась почти что заурядной. У них была разобранная команда. Ларри Берд был их тренером, и он проделал хорошую работу, сумев их подготовить, но мы были лучше их. К тому времени никто уже не мог встать у нас на пути. Вот еще кое-что: я поверить не мог, что они пытались остановить меня силами одного игрока. Пожалуйста. Ты можешь лучше, Ларри. В первой игре я набрал 43 очка и сделал 19 подборов. После матча у меня спросили: «Как бы вы защищались против самого себя?» Я ответил: «Никак. Я бы сделал вид, что получил травму и пошел бы домой».

В мае того сезона я придумал называть себя Большим Аристотелем, потому что, как я объяснял, Аристотелю принадлежат слова: «Совершенство есть не разовое действие, а привычка».

Я планировал сделать выигрыши чемпионских титулов своей привычкой.

Когда мы наконец победили, я осознал, что этот титул был не для одних лишь нас. После поцелуев дочери Тахиры и объятий с близкими, партнерами и друзьями, я вдруг увидел Джека Николсона, Снуп Догга и Уилла Смита. Внезапно весь «ЛА» захотел со мной обняться.

Все любят победителей. А теперь никто больше не сможет сказать, что Шак не способен выиграть большой приз.

В чемпионстве 2000 года был и элемент разочарования. Когда мы его выиграли, Джерри Уэста нигде не было видно. Я спросил, в чем дело, и мне сказали, что он очень суеверный, что он слишком нервничал, чтобы приходить на игры. Но позже я узнал истинную причину – Джерри и Фил не ладили. Это была борьба за власть, полагаю. Мы проводили командные собрания, и Фил просил Джерри уйти. Это больно ранило Джерри Уэста. В конце концов, именно он построил ту команду.

Я никогда не был подхалимом. И хотя я любил Джерри Уэста, единственные действительно значимые разговоры между нами происходили, когда он устраивал мне нагоняи. Он устраивал мне разнос, рассказывал байку, а потом говорил, чтобы я проваливал. Мне это нравилось. Время от времени он говорил: «Хорошая игра» или «Делай то или делай это», но я никогда не тусовался с ним.

Но потом настал такой момент, кажется, когда Джерри Басс не захотел ему больше платить, тогда я вышел на ТВ и сказал: «Если Джерри Уэста здесь не будет, я тоже не хочу здесь оставаться». Я говорил всерьез. И Джерри Уэст получил свои деньги, но в конечном счете все равно ушел.

Честно говоря, в день, когда Джерри Уэст ушел, все начало понемногу катиться под откос.

Он позвонил мне и сказал: «Шакил, я ухожу. У меня здесь не складывается». Я спросил у него: «Я могу что-нибудь сделать?» Он сказал: «Нет, просто пришла пора мне двигаться дальше». Его голос был грустным. Если вернуться назад и посмотреть на все наши чемпионства и на те, что выиграл «Мэджик», станет ясно, что Джерри Уэст был тем, кто собрал эти пазлы воедино.

Митч Купчак занял место Джерри, и с ним я никогда не чувствовал поддержки. Когда ты поработал с Джерри Уэстом, надо очень постараться, чтобы разыскать кого-то особенного, кто смог бы привлечь мое внимание. К сожалению, Митч не оказался таким человеком для меня. Мы никогда с ним не ладили. Митч переживал только за двух человек: самого себя и Джерри Басса. Остальные были на заднем плане.

«Лейкерс» с ходу назвали фаворитами на повторение успеха в сезоне 2000/01, и мы от этого не открещивались. Я говорил всем: «Нам нужно повторить. Все прочее будет дичью».

Как бы ни было трудно выиграть первый титул, повторить успех оказалось еще труднее. Все, кто получает перстень, начинают считать себя особенными (в том числе и я). Мы все начали думать, что мы – мужики.

Однако в команде мог быть только один мужик, и это был я, большой братан. О Коби позабыли. Он подумал, что настало его время стать главным в команде.

Естественно, это