портовой полиции Лос-Анджелеса, а когда шериф Бака узнал об этом, он захотел прикрыть это дело.

У меня было ощущение, что шериф Бака просто хотел видеть меня своим трофеем. Я все время повторял ему, что мне неинтересны компании DARE. Я хотел быть настоящим копом.

Моя униформа висела у меня в шкафчике, и после тренировки я дожидался, пока все уйдут, прежде чем надевать ее, но Коби всегда был рядом и наблюдал за мной. Он спросил у меня: «Почему ты хочешь быть полицейским?», а я ответил: «Я не хочу. Я хочу быть шерифом».

Поскольку я вырос в доме военного, некоторые из их требований давно уже стали моей второй натурой. Мои ботинки должны были быть начищены, линии прямыми, а еще там было много приветствий старших по званию и «да, сэр», «нет, сэр». Никаких проблем. Это же мое детство.

Если я лажал или на меня орали, мне приходилось писать сочинения. Как-то раз линия моего ремня была скошена, поэтому сержант заставил меня написать что-нибудь о внешнем виде. Мне пришлось написать небольшой текст о силе и чести и том, что надо преподносить себя достойно.

Копы из кожи вон лезли, обращаясь со мной, как с дерьмом: оскорбления, приказы и оры в ухо, но я рос в такой обстановке, так что для меня тут не было ничего нового.

Когда они начинали грубить и орать: «А ну упал-отжался двадцать раз!» – внутри себя я смеялся, потому что думал: «Отец заставил бы меня отжаться сто раз».

Мне пришлось пройти курс базовой подготовки, но это был спецкурс, потому что обучение шло в самый разгар баскетбольного сезона. Мне не нужно было посещать Академию в дни игр или в те дни, когда мы были в дороге. Предположим, в понедельник, вторник и среду я в городе. «Лейкерс» тренировались с десяти часов до полудня. Я обедал на тренировочной базе, а потом ехал в Академию, где находился с 1:00 дня до 10:00 вечера. Нужно было многое освоить. Я должен был стать экспертом в области законов, правильной тактики задержания, гражданских прав.

Работы было много, но она мне безумно нравилась. Все, кто прошел через Академию, понимают уровень приверженности делу.

Как только они осознали, что я серьезно отношусь к тому, что делаю, и как только я смог соответствовать требованиям, они стали отпускать меня на рейды и задержания.

Я был в патруле, который задержал порядка ста человек за превышение скорости. Я выписывал штрафы, а они решили, что мне слишком опасно выходить в униформе на люди и вылезать из машины, поэтому перевели меня в спецотряд. Это был спецотряд по угонам.

Мы приходили в офис, и нам выдавали листок бумаги с данными всех машин, которые были угнаны, и мы патрулировали район в поисках этих машин. Нас было около пятнадцати человек, и мы называли себя Карго-Коты, потому что помимо машин также разыскивали украденные грузы.

Как-то вечером нам поступает звонок по поводу машины из нашего списка, но нам приходится уведомлять детективов из убойного отдела, потому что в машине оказалось два трупа. Я еду с Дуэном, и он спрашивает меня, видел ли я когда-нибудь раньше мертвое тело. Я отвечаю: «Конечно. Я же из Нью-Джерси».

Мы приезжаем туда и оцепляем все полицейской лентой, а это становится большим испытанием для меня. Данные любого, кто придет туда после этого, необходимо записать. Это называется цепью ответственности, и тебе нужно следить за тем, кто туда входил, на тот случай, если какая-нибудь улика пропадет. Приходят криминалисты и делают фотографии.

Мы добираемся до машины и видим там парня лет девятнадцати-двадцати, у которого отстрелена часть головы. Бандитские разборки. У него на коленях все еще лежал дробовик, но доброй части головы уже не было. Я бы хотел сказать вам, что никогда прежде не видел ничего подобного, но это не так.

Как-то раз я был наказан в нашем доме в Ньюарке, а за окном лил сильный дождь. Я пошел в ванную и открыл окно, потому что было душно, и тут увидел, как дерутся двое чуваков. Один из парней достает ствол и стреляет другому прямо в лицо – бум! Вот только тот, в кого выстрелили, не умер. Он встает и весь истекает кровью, а я не могу поверить в то, что вижу. Я еще ребенок, и я наказан, а еще я неуемный лжец из-за моего «развитого воображения», как говорила мама, и вот я весь на взводе бегу к одному из своих кузенов и ору: «Кого-то подстрелили!»

Мой кузен подбегает к окну, но никого не видит и говорит: «Да иди ты, Шакил. Возвращайся в свою комнату». Никто мне не верит. Спустя время я и сам начинаю задумываться, не выдумал ли я все сам, но три дня спустя какие-то бандиты из района заходят к нам и говорят моему кузену: «Да, нашему пацану стрельнули в лицо».

Когда я работал с Карго-Котами, мы в большинстве случаев занимались преследованием угнанных машин. Иногда они просто прижимались к обочине и мирно позволяли себя арестовать. В других случаях нам приходилось преследовать их. Когда преследуешь, нужно быть осторожным, потому что ты вряд ли захочешь гнаться за машиной на большой скорости там, где много народу. Фишка была в том, чтобы дождаться, пока они выедут на хайвей. Мы координировали движение с парочкой других машин, потом преследовали их и доставали пушки. Я делал такое бесчисленное количество раз, и никто об этом даже не знал, но как-то раз люди узнали, потому что вместо форменных ботинок я надел свои кроссовки с Шаком.

Один из самых памятных моих арестов был в Батон-Руж, году в 1998-м или в 1999-м. Это был наркорейд, и меня никто не должен был видеть. На нас были маски, и мы вошли в дом с ордером, начали задавать вопросы и достали стволы. Один тип глядит на свой холодильник, а там моя фотография в форме ЛСУ, потом поворачивается на меня и говорит: «Ты не коп, ты – Шак!» Но он был сильно пьян, поэтому я сказал: «Ты псих. Заткнись и убери руки за спину».

Я ассистировал в более чем полусотне арестов. Некоторые проходили более гладко, чем другие. Я был в Виргинии, где работал с федеральной опергруппой – ICAC, что расшифровывается как интернет-преступность против детей. Нам пришлось ехать туда на тренинг. Это был трехдневный курс по шестнадцать часов каждый день, после которого нам выдали дипломы.

Маршалы США и ФБР проводили рейд против распространителей детской порнографии и пригласили меня ассистировать. Адрес на той улице был что-то типа