Они с Таней решили, что больше не пойдут «сдаваться»первыми. Лучше где-нибудь ближе к концу, по методу Баб-Ягуна. РасщедрившийсяЯгун даже снабдил их талисманами из своей неисчерпаемой коллекции. Правда, Танеони казались какими-то сомнительными. Ее талисман все время искрил и прожигалкарман, а талисман Ваньки был такой холодный, что вся брючина от пояса и доботинка покрылась инеем. Возможно, эти талисманы и неплохие, но что в этомтолку, если их невозможно спрятать?

Внезапно перед кабинетом, едва ли не на том же месте, гдестояла Дуся Пупсикова, возник Фудзий.

– О, яды! Обожаю яды! Где ты, друг мой Моцарт? –забормотал он, стряхивая с халата не погасшие после телепортации искры.

Ребята расступились. Вид у преподавателя магическихсущностей был хорошо помешанный.

– Он был в Магфорде, а когда возвращался, тут его ишарахнуло! Опять эти потусторонние духи! Вечно вселяются втелепортантов! – шепнула Гробыне всезнающая Попугаева.

– А что он делал в Магфорде? – жадно спросила Гробыня.

– Не знаю. Говорят, он там помолвлен с какой-то ведьмой. Онаего любит, а он ее нет и все время откладывает свадьбу, – с придыханиемсказала романтичная Верка.

– Вот дурочка с переулочка! У меня бы он не открутился!Пусть только Пуппер попробует меня продинамить! Я ему отложу свадьбу – он уменя в хоре привидений запоет! – подбоченясь, заявила Склепова.

Попугаева и Пупсикова посмотрели на нее с уважением.

«Сальери» несколько раз по-тигриному прошелся мимо кабинетаКлоппа, подозрительно присматриваясь к ученикам. Внезапно лицо его перекосилось.Он со звериным рыком прыгнул на Гуню Гломова и стал трясти его за ворот.

– Ах вот ты где, Моцарт! Ну скажи, зачем ты гений?Колись! – завопил он.

Гуня Гломов озадаченно моргал. Его впервые в жизни назвалигением.

Неожиданно Фудзий разжал руки. Он огляделся, точно толькомгновение назад пришел в себя, и, сжав виски руками, быстро пошел прочь.

– Ненавижу телепортацию. Вообще всякую дорогу. Помню, когдая был маленьким и жил у лопухоидов, меня вечно тошнило в карете… – бормотал онсебе под нос.

Ванька Валялкин покачал головой.

– С таким отыскивателем магических сущностей о тронеДревнира придется забыть… – сказал он.

– Ясное дело! О чем они там думают, в Магфорде? Это ж надобыло подсунуть Сарданапалу такое сокровище! – согласился Жора Жикин.

Главный тибидохский красавчик выглядел необыкновеннодовольным. Подозрительно довольным, учитывая грядущий экзамен.

Минут через десять, так и не дождавшись, пока им откроют,ребята стали барабанить в дверь Клоппа, но она как была, так и осталасьзапертой.

– А если смыться всем вместе? – предложил Моцарт-Гуня.

– Хилая отмазка! Лучше я помогу ему сглазить билеты! У менясглазы круто выходят! Вот будет прикол, если у всех белых котлыполопаются! – вызвалась Гробыня.

Она повернулась спиной, выбросила красную искру и, прошептавзаклинание взломщика Туманус прошмыгус, просочилась сквозь дверь.

А еще секунду спустя до слуха донесся ее вопль.

– Что случилось? – крикнула Лиза Зализина.

– Он… Его больше… Позовите кого-нибудь из взрослых!СКОРЕЕ! – Голос Склеповой едва можно было узнать.

Слышно было, как лопнула искра, которой Гробыня снималазапирающее заклинание. Все ворвались внутрь. В воздухе висел жаркий едкий пар.Крысиная жилетка профессора Клоппа валялась на полу. На жилетке лежал толстыйрозовый младенец и играл с бронзовой ложкой на цепочке.

– А это кто такой? Еще одну сиротку подбросили, вроде нашейГроттерши? – подозрительно спросила Рита Шито-Крыто.

– Не выступай! Ты что, не видишь – это же Клопп! Смотри, воти третий глаз у него на затылке! – прошептал Кузя Тузиков.

Верка Попугаева и Дуся Пупсикова, так и не отважившиесявойти в класс и маячившие на пороге, заголосили и, на бегу впадая в истерику,помчались за преподавателями.

Несколько минут спустя в класс почти одновременно ворвалисьСарданапал, Тарарах, Медузия и Зубодериха. Последним примчался запыхавшийсяПоклеп, начавший с того, что выгнал из класса всех любопытных.

Захлопнув за ними двери, он поднял с пола откатившеесяяблоко и осторожно понюхал место надкуса.

– Молодильное! – сказал он. – Причем недозрелое!Эти самые опасные! Интересно, кто его так?

Младенец загулил и засунул себе в рот большой палец на ноге.Было очень сомнительно, что у него удастся что-то выведать.

– А если Клопп сам решил омолодиться? Между нами,мальчиками, старикану давно пора было в починку! Из него едва песок несыпался, – предположил бестактный Тарарах.

Доцент Горгонова щелчком отогнала кобру, раздвоенным языкомщекотавшую ей ухо. Кобра от обиды вновь превратилась в прядь волос.

– Омолодиться за пять минут до экзамена, уже разведя огоньпод котлами? Не самое подходящее время. Скинуть лет сто-двести одно дело, нопревращаться в младенца?! На Клоппа это не похоже! – сурово сказала она.

– Тогда другая идея. Положим, он решил скинуть пару десятковлет и откусить самую малость. А потом раз – и переборщил! – сказалТарарах.

– Исключено! Зигмунд преподавал яды и зелья, а это уже кое очем говорит. Он прекрасно рассчитывал дозы. Сомневаюсь, чтобы он мог такопростоволоситься. Кто-то подменил обычное яблоко на молодильное! Это не так ужи сложно. Внешне они похожи, – хмурясь, заявил Поклеп Поклепыч. –Здесь налицо умышленное отравление!

– Омоложение… – мягко поправил Тарарах.

Питекантроп присел на корточки и умиленно разглядывалмладенца, который уже наигрался ложкой и теперь выщипывал крысиную жилетку.

– Не буду спорить! Пускай будет преступное умышленноеомоложение! Клоппу еще повезло, что у него был всего один зуб и он сумелотгрызть от яблока совсем немного. В противном случае он бы вообще исчез.Возможно, что именно на это негодяи и надеялись, – напирая, сказал завуч.

– И что же теперь делать? – спросила Зубодериха.

Все повернулись к Сарданапалу, который до сих пор непроизнес ни слова, а лишь внимательно смотрел то на яблоко, то на пламя подкотлами, имевшее странный бордовый оттенок.

Усы академика неопределенно шевельнулись.

– А ничего, – сказал он.

– Как ничего?