Старик захихикал.

– Ладно… хочешь – верь, хочешь – нет. За плитой следи!

Я разлил по тарелкам суп, и мы молча поели. Неужели старикне врет? Что лекарь – возможно. Но чтобы барон… и в такой глуши… один… вмаленьком доме…

– А где же владения вашей милости?

– В Багдаде. Я барон Жан Багдадский.

– Персия уже сорок лет как не под Домом…

– Ага, – прихлебывая суп, согласился барон-лекарь. – Толькоразве Дом это признал?

– Верно. А за какие заслуги высокий титул пожалован?

– За пятьдесят лет честной службы Дому. За лечение дурныхболезней, переломанных костей, за принятие родов, исцеление от мигреней ипрочую ерунду.

Я отложил ложку.

– Ваша милость, а ведь вы правду говорите.

– Конечно.

– Значит, самого Владетеля видели?

Старик хмыкнул.

– И лечили?

– Чего не было – того не было, – признал старик. – Те, кто кВладетелю допущен, получше меня мастера. Зато, – он развел руками, – и доживатьвек по-своему им не позволят. Если в заднице Владетеля ковырялся, значит,причастен великих державных тайн.

– Дозволено мне сидеть в вашем присутствии? – пытаясьразрядить напряжение, спросил я.

– Ты же граф, значит, дозволено… – хихикнул старик. – Твойтитул выше.

Юморист.

– Неужели только титул да мастерство от бед спасают?

– Не только, – без уточнений отозвался дед.

– Ну и дела. – Всем своим видом я пытался показатьзамешательство перед столь великим человеком. – Простите грубому матросу…

– Ладно, что уж там. Ты человек злой, но не жестокий. Меняэто больше устраивает, чем если наоборот… как в Доме.

Он поднялся. Махнул рукой:

– Посуду не трогай, завтра служанка придет убирать… Пошли.

В жилой комнате старик уселся в одно из кресел. Достал изшкатулки на столике две сигары.

– Будешь, матрос?

Ильмар Скользкий модным табачным зельем редко балуется. Авот моряк Марсель, наверное, должен оценить.

– Благодарствую, барон…

– Мелочи, граф…

Ничего я не понимаю! Старик явно потешался надо мной. Может,в маразм впал? Да нет, не похоже. Ладно, впустил, накормил, есть с кемпоговорить. Но если он так с каждым встречным поступает – недолго ему сельскойжизнью наслаждаться.

Впрочем, ему хоть как – все равно недолго осталось.

Мы раскурили по сигаре, старый барон иронически посмотрел намою борьбу с дешевыми ломкими спичками.

– И где ты бывал в последнее время, Марсель?

– О… – Я затянулся, едва сдержал кашель. Сигара былаубойная. – В Вест-Индию ходили. Ну, это прошлый год… Там еще спокойно было.

– Говорят, сейчас оттуда собираются возить руду? –полюбопытствовал старик.

– Нет, руду не будут. Невыгодно! Но шахты там богатые.Повелением Дома на месте станут производить товары и привозить в метрополию.Ножи, мечи, плуги, гвозди… да все, что человеческой душе угодно.

Старик покивал:

– Разумно, но глупо.

– Что, простите?

– Если развить в колонии производство, она может иотделиться. Бросит старушку Европу, начнет сама империю строить. Дело обычное…сколько уж земель так потеряли…

– Возможно. Но Дому виднее. Нет?

– Виднее, виднее… – Жан пустил в потолок струю дыма. – А ещегде был?

– Собирались в Австралию направить, – сказал я. – Но тутЛондон взбунтовался… две недели вдоль берегов ходили, народец пугали.

– На «Сыне Грома», стало быть, служил… И как в Лондоне,стрелять довелось?

Откуда мне знать? По слухам – да, по официальным эдиктам –нет…

– Не без этого. Так… утихомиривали.

– А потом что?

Жаден дед до новостей…

– Потом нас к Печальным Островам направили. Там вродеобъявился этот… беглый принц Маркус… Серые Жилеты должны были его взять, толькопринц раньше ушел.

– Молодец Марк… – кивнул старик.

– Что, простите?

– Молодец мальчик, говорю. – Барон иронически посмотрел наменя. – Что, изменой запахло? Рад я, что Марк ушел.

– Да ты ведь его, наверное, знал? – догадался я.

– Как сказать – знал… Я его на свет принимал. Ногами впередшел, паршивец. Думал, что либо ему конец, либо и ему, и матери…

От волнения я ничего не мог сказать. Это же надо – брести подороге и вдруг напроситься на ночь к полусумасшедшему старику, лекарю Дома,принимавшему на свет Марка!

– Интересно, да? – спросил старик.

Я кивнул. Жан ничуть не удивился тому, что простой матростак заинтересовался его словами.

– Очень болезненный был ребенок, – заметил барон.

Что? Да полноте, об одном ли Маркусе мы говорим?

– Дурная наследственность, – продолжил лекарь.

– Как – дурная?

– Ты понимаешь, что такое титул младшего принца?

– Младший – это в смысле возраст, а принц…

– Эх, нет ныне дисциплины во флоте. Когда я в молодости,после Сорбонны, службу на «Сыне Грома» нес… – быстрый взгляд в мою сторону, –да нет, не дергайся, не на нынешнем, на старом еще… так каждую неделю в общеймолитве весь Дом поименно перечисляли. От Владетеля до младшего принца… со всейгенеалогией. А уж что чей титул значит, как его приветствовать, если решит накорабль наведаться… Хочешь не хочешь, а запомнишь. Так вот, Марсель, младшийпринц может быть самым старшим из детей Владетеля. Дело вот в чем… для простогочеловека ребенок со стороны – ублюдок, для графа или барона – чуть повежливее,бастард. А вот кровь Владетеля – она священна. Владетель бастардов не плодит.Младший принц – и все в порядке.

– А… – прошептал я, прозревая. Вот чего Марк так дергался,когда я назвал его бастардом! Он им и был! Только бастардом самой высшей пробы.

– Титул вроде бы уважительный, – продолжал старик. – И самыедревние фамилии ничего не имеют против младшего принца в своих рядах. Маркус –он сын Владетеля и княжны Элизабет, из варшавской ветви Дома. Как-то удостоилВладетель визитом приграничные земли. Княгиня была еще совсем юной, толькосемнадцатилетие отпраздновала. Но, скажу честно, в рождении Маркуса – еезаслуга. Три дня перед Владетелем вертелась, как могла. Добилась своего. И вВерсаль после рождения мальчишки перебралась. Будь покрепче… стала бы изаконной женой. Все к тому шло. Красота у нее была… ангельская, не от мирасего. Вся светится, тоненькая, прозрачная, даже после родов девочкой выглядела…От туберкулеза сгорела за две недели.