А тут? Победа или поражение?

В гнетущей тишине, царившей в зале суда, Джантар остро ощущал, что все было решено заранее и его выслушивали лишь из вежливости. На суд пустили дервина, отмеченного богом, но не его слова. Вся тщательно выстроенная доверенными людьми речь бесполезно разбилась о стеклянную стену равнодушия. Пустые благосклонные лица и любопытство к нему самому, а не к его попытке защитить отца.

Утренний свет свободно проникал сквозь кружево высоких окон и запутывался в бесконечной веренице статуй. За его спиной полукругом стояли воины правой руки. Демон многих знал по учебе в военной академии. Он чувствовал, что теряет внимание членов Совета и императора, оттого и горячился: его мощный голос к концу речи дерзко гремел под куполом зала.

Он ощущал себя диковинной зверюшкой, которой разрешили говорить, злость бурлила по его венам и просвечивала красными отливами сквозь кожу, что лишь сильнее смещало акцент с дела суда на его личность.

А после его право говорить закончилось, и Джантару оставалось смиренно слушать. Целый день в суде, а в голове остались только смутные картины. Невозможно длинные обвинительные речи членов Совета, полные вязкой пустоты. Что толку было в них вслушиваться, если никто не скрывал, что происходящее – формальность.

Джантар ожидал увидеть злость в глазах исшахинов в ответ на невольную демонстрацию силы, обличительных речей, гнева, чего угодно… Каково же было его удивление, когда Ясагай-кхаин, которого он считал дьяволом и врагом, вдруг под конец заседания принял его сторону. Словно он единственный вслушивался в речь Джантара.

Жестокая ирония, но именно слова первенствующего исшахина сменили общее настроение членов Совета.

Макинсая Юндая в итоге признали невиновным в смерти императрицы и наследника Тойко.

Но едва Джантар успел обрадоваться, как его отца признали виновным в халатности, в неисполнении возложенных обязанностей, повлекших за собой проникновение врага в сердце империи. Ведь дворцовая охрана была в ведомстве первого советника.

Макинсая Юндая, а также его жену приговорили к ссылке в восточный родовой замок с поражением во всех правах. Джантар Юндай, как отмеченный богами, в преступлениях отца виновным не считался.

Разве это можно было считать победой?

Джантару не дали места в Совете, как он мечтал, но в знак высочайшего расположения императора наградили статусом дайото.

Разве так выглядит поражение?

Джан настолько сильно сжал кулаки, что порвал заострившимися ногтями кожу, и черная тягучая кровь теперь медленно капала на подоконник. Во рту появился металлический привкус от терпкого запаха, и Демон едва слышно зарычал. В происходящем на суде было крайне мало логики.

После привели его отца, чтобы зачитать тому приговор. Макинсай Юндай, постаревший, седовласый, в грязной одежде растерянно хлопал веками, словно после многих часов темноты.

Как месяц мог так сломить человека?

Самым страшным стало то, что во взгляде отца Джантар больше не видел знакомых искр дракона. Зверь покинул второго человека государства. Бывшего второго человека государства. А ныне – изгоя.

Каждый удар молотка, разбивавшего цепи, болью отзывался в голове Джантара. Так это победа или, черт возьми, поражение?

Старший Юндай не вслушивался в слова приговора, предписывающего немедленную ссылку. Он пристально вглядывался в сына. То ли изучая, то ли запоминая. Сломленное тело, пустое, покинутое истинной силой, и только глаза Макинсая по-прежнему сияли острым разумом.

После суда Джантару не дали толком пообщаться с отцом, а тот усугубил все странным молчанием.

Ни слова благодарности, ни отцовского восхищения.

– Это была ошибка, – сказал в конце Макинсай, скупо обнял сына и дал себя увести, оставляя Джантара наедине с его сомнениями и тревогами.

И вот странно – в итоге того успокоили слова Ясагая, который подошел к нему чуть позже и поприветствовал.

– Ты достойный сын своего отца, хоть мы с ним и не ладили. И заслуживаешь его места. Боги не ошибаются. Но не стоит плясать на чужих костях. Через год-два, если ты все сделаешь правильно, народ будет ликовать, когда ты войдешь в Совет.

Джантар поклонился в ответ, едва ли способный в тот момент осознавать смысл слов своего врага.

А теперь стоял голый перед чистой луной и снова тонул в сомнениях.

Так что же это? Победа или поражение?

– Дайото, – прошептал Джантар луне, – я теперь дайото.

Дайото – высочайший статус, которого он когда-либо мог достичь. Приближенный с правом ношения мечей в присутствии не только членов Совета, но и самого императора. Значит, ему доверяют? Или просто загнали в угол, используя амбиции?

Неуютно признавать, но Ясагай-кхаин прав. Лучше, если имя Демона не будут связывать со смертью наследника и последней жены императора.

Триумфальный проигрыш или унизительная победа? «Неважно», – вдруг решил Джантар.

Просто шаг. Сложный, многогранный шаг длиной в сорок дней. Шаг наверх. Джантар стоял у открытого окна и дышал ночью. Дайото. Он вновь ощущал манящий запах могущества и власти.

Странная нелепая игра сегодня происходила в Совете. И Демон поклялся звездам, что обязательно во всем разберется. Теперь, когда он дайото, а в будущем член Совета Семи. Теперь, когда в его постели спит Николь, и он больше не тревожится о ее происхождении.

Когда-то Никки пообещала сказать спасибо тому человеку, который вселил ее в тело сьяринты. Кто бы мог подумать, что во всем нужно благодарить его мать.

Он успел с ней попрощаться у портальной площадки. Мийока Юндай обняла своего огромного сына и долго не отпускала. Ее слезы впитывались в его рубашку до самого сердца. А потом мать огорошила его неожиданным вопросом:

– Как та девушка, что живет теперь в теле твоей сьяринты? Какая она?

Что-то такое мелькнуло в глазах Джантара, и мать довольно улыбнулась.

– Так это ты призвала душу Николь? – опешил Демон. – Ты заставила того мальчишку разбудить мою сьяринту?

– Так надо было.

– Но зачем?!

Мать погладила его по вискам, заглянула в покрасневшие глаза и отстранилась.

– Не могу рассказать. Ни тебе, ни теперь.

Мийока смотрела на него так печально, словно это Джантар уезжает в ссылку, а не она с отцом.

– Ох, Джан, мой мальчик, – вздохнула его мать, – отпусти ее, иначе погубишь. Пусть идет в южные пустыни. Передашь ей?

Сначала отец, теперь мать была, словно чужая. Не ссылка их разлучала – нечто более серьезное. Джантар в ответ смог лишь ответить:

– Мы навестим вас следующим летом.

И сам не поверил своим словам. Когда все так безнадежно сломалось между ним и его родителями? Он ощущал себя пьяным и совсем не помнил путь домой. Очнулся, когда успокаивающий голос спросил: «Как ты?», а ласковые женские руки обняли его лицо.