– А кто она?

Ясагай-кхаин долго молчал.

– Джамалия, – выплюнул он наконец, – джамалийская ведьма в теле шлюхи. Но на наше счастье даже не подозревает об этом, не знает, каким даром обладает. Глупая простушка. Нужно убрать ее и стереть с лица земли.

Его собеседники пораженно переглянулись – считалось, что культ джамалий уничтожен еще несколько столетий назад. Исшахинами же и уничтожен.

Ясагай-кхаин не обращал внимания на их недоверчивые лица. Откуда им знать, что их хозяин Одасо, сразу почувствовал неладное, как только отряд пересек полосу Тумана и двинулся по краю безумных земель к его сердцевине. Не явно, не саму девушку, а пустое пространство внутри биения его силы, заполняющей всю долину насквозь.

– Ее следует устранить, – спокойно заметил Сиура.

«Хозяин пытался – руками ревнивой девицы», – про себя ответил ему Ясагай и улыбнулся. А ведь можно, как и всегда, поступить хитрее –извлечь даже из этой проблемы двойную выгоду.

Его тайная страсть – все и всегда оборачивать в собственную выгоду. Так случилось и с руттером.

Исшахины сначала встревожились, когда обнаружили пропажу единственного, что связывало их с Белыми землями: путеводителя, полного компрометирующих отметок. Испугались, что их секреты обнародуют.

«Джантара Юндая коснулась ладонь бога, пробудив истинное величие дракона».

Ложь, спрятанная в правде.

Нет богов в этом мире, а если и были, то давно покинули Гоанк. И кровь дракона, словно шлейф улетающей звезды, с каждым веком звучит все тише и тише в крови дервинов. Не боги пробудили истинное величие, а Одасо – хозяин, дремлющий в горах. Опасная правда, которую исшахины научились скрывать и использовать себе на пользу.

Несложно было понять, в чьи руки попал утерянный руттер. Он оказался у единственного, кто не верил в божественное происхождение силы исшахинов. Но, похоже, Макинсай хорошо понимал, что сам по себе путеводитель ничего не значит. И, видимо, решил копать дальше. Непростительная медлительность, стоившая в итоге ему сына, рода и власти.

Пока Макинсай Юндай планомерно искал дополнительные свидетельства того, что могущество исшахинов проистекало вовсе не от бога, Ясагай задумал многоходовку. Ему пришла идея обратить Джантара на свою сторону, но так, чтобы тот до последнего не понимал, что происходит.

Сначала Ясагай убрал Акину и устроил Джантару жизнь, полную гнева и крови, чтобы внутренний зверь подрос. Ведь именно кровью подготавливали будущих исшахинов.

Осталось лишь медленно и незаметно подвести Джантара к необходимости идти к источнику. Чтобы это было его решением, отчаянным и искренним. Чтобы он захотел испить черной крови и выжить. Изо всех сил захотел выжить.

Он достойный сын своего отца и сделал все как нужно.

Справился с испытанием и вышел из источника живым и обновленным.

Стал новым исшахином, сам того не понимая. Стал носителем Одасо, не связанным религиозными обетами безбрачия.

Суть не в силе, а в лазейке, которую получает Одасо. Могучий, непобедимый Джантар, искупавшись в источнике, надел на себя ошейник и отдал поводок в руки хозяина. Он ничего сейчас не замечает – лишь мощь, лишь усиление зверя. Лишь признаки того, что он приблизился к легендарным сыновьям бога.

И теперь идет спектакль, в финале которого Джантара примут в Совет. Как противника исшахинов, как выдающегося сына бога, почти равного императору, как лучшего представителя народа, и, конечно, в пику самим исшахинам: мол, и среди обычных людей есть подобные вам по силе. А потом Одасо начнет потихоньку влезать в голову Джантара. И никто не заметит, что все начнет происходить так, как нужно было изначально исшахинам. Многоходовка: сделать вид, что проиграли, и выиграть.

Маленькая джамалийская дрянь своей магией портит всю игру. Рядом с ней Одасо теряет доступ к Джантару. Только рядом с ней мальчишка становится недоступен для управления.

А значит, задача следующего раунда – разлучить их.

Ясагай повернулся к терпеливо ждущим жрецам. Пора было составлять новый план.

Спать совершенно не хотелось.

Они полночи болтались по улицам, пока ноги не вынесли к пекарне, где едва начали замешивать тесто. Николь так соскучилась по запаху специй, по магии, по тому невероятному ощущению терпкого счастья, когда руки замешивают тесто, что бесцеремонно ввалилась в полутемное помещение, где щуплый подросток сонно и безэмоционально истязал огромный кусок массы. Равнодушно и неосознанно непомерно мощными руками он выбивал из теста даже те скромные частицы любви, которые сохранились от зерна, все лето впитывающего солнце.

Николь задохнулась от возмущения:

– Не смей!

Подросток обернулся и удивленно застыл, разглядывая богато одетых незваных гостей.

– Так… это… не готово еще…

– Отойди сейчас же, – нахмурилась Николь и стянула плащ. Где-то на краю сознания она понимала, что вторглась в чужую кухню. Но все стало неважно на фоне мягкого теста, звенящего от пустоты. Звавшего ее до зуда в пальцах, до мурашек, волной прокатившихся по спине.

Не помня себя, Николь сполоснула руки, натянула бесхозный чепец, фартук и решительно отодвинула мальчишку-подмастерья в сторону.

Тугое, доброе, еще не испорченное тесто благодарно прильнуло к ладоням, легко поддаваясь, нежась в потоке светлых эмоций.

Джантар прислонился к косяку двери, а Бес улегся у его ног.

«Интересно, – подумал Демон, – знает ли Николь, насколько нелепо маленькой выглядит по сравнению с чаном, в котором по плечи утонули ее руки? Откуда только силы берутся ворочать столь огромный кусок? Что за странная любовь к готовке?»

Вряд ли Джантар мог понять, что не любовь к готовке движет девушкой, а просто сама любовь. Эмоции бурлили в ней так сильно, что хотелось щедро ими поделиться. Наполнить живое тесто сиянием, не заметным глазу, но ощутимым душой.

Минут через двадцать на кухню выскочил растрепанный хозяин, разбуженный мальчишкой-подмастерьем, который, видимо, сразу побежал за помощью. Выскочил хозяин… и замер. Отвесил тихий подзатыльник помощнику и велел скрыться с глаз долой.

Старый Хин, хозяин скромной пекарни, по роду занятий слышал истории о забытом культе, служительницы которого умели заплетать эмоции в сдобные косицы. Посмотрел он на одухотворенное раскрасневшееся лицо Николь и сразу понял: в его маленькой кухне на окраине города, несомненно, творится чудо из давно утерянных сказок.

Мелодия была неслышна, но она определенно лилась из рук девушки по всей кухне, волнуя даже огрубевшее сердце Старого Хина.

Стараясь двигаться бесшумно, достал он все специи, что хранились в его шкафах, даже самые ценные, и выставил аккуратно на стол перед гостьей.