Джан вернулся к постели, сел рядом со спящей Николь, улыбнулся и провел по ее волосам. Ровно два дня она носила выглаженную, умасленную по столичной моде прическу с прямыми прядями. А после тихо, но решительно послала эту моду к чертям. Копну мягких непокорных волос Николь то заплетала в свободную косу, то скручивала в простой пучок, не позволяя таткам даже касаться их. Непослушные завитки, дивно пахнущие цветами, облаком обрамляли ее лицо и рассыпались по плечам, стоило лишь выдернуть тонкую шпильку.

Нежная Николь попала в переплет по милости его матери и терпеливо сносила его характер все эти тяжелые дни. Загорелая, мягкая и такая открытая, она принадлежала ему вся, без остатка. Он подхватил теплые пальчики спящей Николь, поднес к губам и бережно поцеловал.

От воспоминаний, как ее ласковые ладони умеют наполнять его разум прохладной чистотой, сердце Джантара на секунду замерло. Он наклонился к девушке и легонько коснулся губами уголка ее рта. В ответ Николь тихонько вздохнула.

Черт возьми, ее всегда будет мало.

Джантар легонько растормошил Николь за плечо.

– Что? – спросила она сквозь сон.

– Пойдем гулять…

Николь от его слов тут же проснулась.

– Прямо сейчас? – переспросила она, облизывая пересохшие губы.

Джантар в ответ крепко поцеловал, а после рывком стянул простынь и нежно ущипнул за сосок.

– Ты сумасшедший, – прошептала Николь, зажмуриваясь.

Она надела его рубашку, свободные штаны для садовых работ и толстый плащ. По узкой винтовой лестнице, спрятанной за дверью в гардеробной, Джан и Николь спустились в сад, где маялся ирлис, чьи инстинкты гоняли его по ночному саду. Девушка присела на колени и обхватила свое мохнатое чудо.

– Можно он пойдет с нами? – спросила она, подставляя лицо под шершавый язык Беса.

– Смотри, чтобы не высовывался, – кивнул Джантар, улыбнувшись. Николь в свободной одежде в обнимку с ирлисом – не эта ли картина однажды проникла в самое сердце, заставляя его снова биться? Два стремительных шага – и Демон подхватил девушку на руки.

«Моя Никки, моя маленькая победа в этой невероятной карусели сражений и интриг. Чистый глоток свободы, не поддающийся строгости и чопорности столицы».

Николь счастливо расхохоталась. Ее искристый смех вдруг сделал все остальное неважным. Они покинули сад через неприметную калитку, скрытую кустарником. Николь вряд ли заметила, как за ними следуют молчаливые тени охраны. Она наслаждалась теплом улыбки Джантара, бодрым шагом, от которого по телу разливался жар, городом, чьи пустые улицы тонули в темноте подступающего утра.

Николь, сбиваясь с дыхания, рассказывала Демону о своих попытках освоить письменность, о новых шалостях Беса, о войне с татками, которых она учила своим понятиям о личном пространстве. Джан – о своей учебе в столичной академии. Наступала осень, и, несмотря на дневную жару, ночи были холодными. Но Джантар грел руки Николь губами, а сердце – простыми рассказами. И к ней снова вернулось ощущение, что весь мир ее обнимает.

Гла

в

а 3

Ясагай-кхаин сидел на балконе в дубовом кресле, спинку которого украшали резные драконы, символы могущества Гоанка, и смотрел на город.

Черная цитадель жреческого ордена располагалась на вершине большого холма. Отсюда как на ладони была видна вся столица: городские дома знати, кольцом окружающие дворцовый парк, паутины дорог, пронизывающих районы и улицы. Напротив, на другом, более пологом холме, стоял огромный дворец: поражающее своей красотой сооружение с красными стенами и позолоченной черепицей. Главная башня возвышалась над громадой замка, тщетно соперничая по высоте с храмовой колокольней.

Первенствующий исшахин, восьмой в своем роде, Ясагай-кхаин был более сосредоточен, более уверен в себе, чем когда-либо в жизни. Морщинистые пальцы выстукивали на подлокотниках кресла одному ему известный ритм.

Он вспоминал шум толпы, когда по городу пронеслась волна слухов о Джантаре. О сыне первого советника, заключенного под стражу по обвинению в убийстве наследника и жены императора. О Демоне, который посмел вернуться в столицу и заселиться в городской дом прямо у дворцового парка. О дервине, которого коснулась ладонь бога и пробудила истинное величие дракона. Его боялись, им восхищались, обсуждали, следили, осаждали дом. А Джантар, как и должно, не обращал на истерику жителей никакого внимания.

Довольная улыбка тронула пересохшие губы старика. Чтобы превратить сына врага в собственное орудие, потребовалось собрать все силы и искусство. Изнурительная многоходовка, длившаяся несколько лет, подходила к своей финальной стадии.

Ясагай помнил первое касание хозяина, будто все произошло вчера. Растерянный, терзаемый тысячью эмоций, измученный болью из-за зверя, жившего в его крови, он испытал невероятное наслаждение, когда с первым погружением в черные воды озера ему вдруг открылась великая истина.

Интересно, а что ощутил Джантар, распахнувший врата в свое сердце для дыхания Одасо? Почувствовал ли он освобождение? Мощь? Единение с силой, которой тысячи и тысячи лет?

Хотя последнее – вряд ли. Мудрый хозяин не станет сейчас проявляться, исподволь приручая мальчишку к своему незаметному поводку.

У порога балкона за стеклянной дверью замерли Окайя-кхаин и Сиура-кхаин.

– Сиура, Окайя, – наконец, позвал их Ясагай.

Те вышли на балкон и поклонились. Последние из претендентов, что пережили касание хозяина в источнике. Голос Одасо в их крови был едва различим. Лишь видения.

Кровь дракона была истощена в этом мире, и никто не знал почему.

Удивительно, что у Юндаевского сына кровь зазвучала вдруг с такой силой. А ведь никто не обращал внимания на мальчишку, пока не потекли донесения с границы о неумолимости, о ярости и внешней трансформации.

Вначале мальчишке просто предложили власть, но Демон отказался, даже слушать не стал.

Ясагай поморщился. Его суставы сегодня разболелись, что и неудивительно: после целого-то дня в суде. К сожалению, от старости еще никому не удалось найти лекарства.

– Я хочу, чтобы в его доме появились наши глаза и уши.

– Да, господин.

Не требовалось уточнять, о чьем доме шла речь. С сегодняшнего дня все их планы были сосредоточены на Джантаре Юндае, исшахине, тринадцатом в своем роде. Пусть тот и не догадывался о своих званиях.

– Почему вы сразу не отдали ему место в Совете, как планировали? – спросил Окайя.

– Он жаждал сражения. Легкая победа могла бы его насторожить.

– Вы уже можете его ощущать? – удивился Сиура.

– Нет, но я видел его лицо.

– Как думаете, сколько времени займет установление полной связи с Одасо?

– Если мы не избавимся от его игрушки, то – очень много.